Работая в атомной отрасли, автор публикации в силу секретности даже не знал фамилии министра и о его заслугах перед Родиной: три Звезды Героя Соцтруда, десять орденов Ленина, два ордена Трудового Красного знамени, орден Октябрьской революции, Лауреат Ленинской и двух Государственных премий и другие награды. Имя этого главного менеджера атомной империи – Ефим Павлович Славский.

Окруженный водной гладью, лесами и горами архитектурно образцовый Озерск напоминает о том, что самоотверженный труд ученых и управленцев, а также строителей: военных, спецпоселенцев, заключенных и производственников, в свое время дал результат – мир был спасен от Третьей мировой войны, а страна стала Великой Державой.

Атомный гигант «Маяк» с госнаградами (ордена Ленина в 1954 г. и Октябрьской революции в 1970 г.) во многом живет, приспосабливаясь к вектору времени выживая. Но есть ли свой вектор у памяти исторической?..

Сентябрьские (1945г.) планы США и Англии 30-дневной атомной войны с СССР, в которой мгновенно должны были уничтожены 70 крупных городов, включая Челябинск, после атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 г., воспринимались советским руководством как весьма реальные и ужасные для страны…

Начиная с 1947 г., Берия, как главный куратор Атомного проекта, многократно приезжал на площадку завода № 817. На ней также пребывали: начальник ПГУ при СМ СССР генерал Борис Ванников и его первый заместитель генерал Авраамий Завенягин, а также строитель, генерал Александр Комаровский. Много сил и энергии вложил инженер-строитель, генерал Михаил Царевский.

В Озерске и на комбинате «Маяк» постоянно «колдовали» над тайнами атома великие ученые-физики и химики, академики и члены-корреспонденты АН СССР, такие как: Анатолий Александров, Андрей Бочвар, Александр Виноградов, Яков Зельдович, Борис Никитин, Всеволод Никольский, Николай Семенов, Юлий Харитон, Виталий Хлопин и другие ученые. Но память о них сохранилась лишь в воспоминаниях старожилов города и ветеранов комбината.

Однако отметим, что эпопея Химкомбината «Маяк» полноценно отражена в стендах уникального Информационного центра по атомной энергии на Театральной площади. Вместе с этим в Озерске хранится память об Игоре Курчатове в его Доме-музее (перенесенном с места дач «К.С.» – авт.), в Монументе на площади и в сквере его имени, установлен и бюст его перед первым реактором «А». Также есть улицы, названные в честь руководителей ПО «Маяк» – Бориса Музрукова и Николая Семёнова, а также улица строителя генерала Царевского, площадь гендиректора комбината Бориса Броховича. На здании заводоуправления есть мемориальные доски Семенова и Броховича.

А вот, найти память о Ефиме Славском, начавшем именно здесь свою «атомную» деятельность директором и главным инженером завода № 817 (ПО «Маяк» – авт.) на улицах Озёрска – дело безнадёжное. Её нет! Водораздел – секретность? Не думаю! Следуя принципам исторической памяти и справедливости, все же вспомним о легендарном атомном министре.

Культ-не культ, а памяти нет…

Вблизи строящего реактора стоял вагончик, в котором дневали и ночевали Курчатов, Славский, Ванников и др., но того жилища уже нет. Однако на площадке одного из заводов, в «поселке №2» сохранился ещё «Домик академиков». Жаль, что он недоступен для общественности. Но стоит лишь изменить геометрию ограждения завода, и Домик-музей ждет посетителей.

Славский вспоминал, что он после присвоения ему (1973 г.) звания «Почётный гражданин Челябинска-65», пригласил городскую элиту отметить событие в своих «апартаментах» (дачи «К.С.»).

Там, устроил им разнос за то, что они снесли в 1958 г. эти дачи, которые он построил на утесе в ПКиО для житья на месте, полюбившемуся Курчатову. В домике Славского, стоявшем в 80 м от дачи Игоря Васильевича, оба титана обсуждали атомные проблемы. «Придумали борьбу с культом Курчатова и Славского. Уж хоть бы оставили как детские садики!», – гневно отчитывал министр свиту. В момент сноса дач у руля партии в Челябинск-65 был Николай Мардасов (1956-1963 гг.), а председателем горисполкома – Гигантий Илясов (1956-1963 гг.).

В 1969 г. автор предлагал директору ПКиО Евгению Вальтеру выйти в горисполком с инициативой о названии центральной аллеи парка именем академика Курчатова и сделать на ней галерею Героев Атомного проекта СССР. Не получилось. Открыли только Аллею ветеранов войны (1970), но и той сейчас уже нет. Вместо нее… «Спортивная».

Писать о Славском – охватить всю эпоху страны. Но память ветеранов о нем не менее важна. На первый же вопрос: а что же окончил этот Славский? Сразу ответим – Московский институт цветных металлов и золота в 1933 г. и стал трудиться инженером на заводе «Электроцинк» в городе Орджоникидзе, где за семь лет вырос до директора предприятия. После 1940 г. руководил Днепровским алюминиевым заводом, эвакуированным с началом войны на Урал (Каменск-Уральский).

Там в 1942 г. он получил свой первый орден Ленина. В 45-году правительством страны назначен зам. министра цветной металлургии СССР, а в следующем году – одновременно и заместителем начальника ПГУ (Первого Главного управления) при СМ СССР.

Тогда Славский не знал, что в стране интенсивно ведутся исследовательские работы по созданию атомной бомбы. Но когда Курчатову понадобился чистый графит, то ученый стал уговаривать его перейти к нему работать. Ефим Павлович смутился, область атомной физики неведома ему. Но дипломатия ученого, его добрый такт возымели действие. Курчатов помог дрогнувшему Ефиму Павловичу и соответствующей литературой…

В 1947 г. со стройплощадки завода № 817 («Маяк») в ПГУ к Ванникову и лично Берии летели докладные о срыве сроков строительства особо важного объекта, определённых Сталиным к 7 ноября. Тогда первым директором этого завода был Пётр Быстров, бывший главный энергетик и директор крупного порохового производства на Кузбассе, а начальником стройки – генерал-лейтенант Яков Рапопорт, строивший в начале войны Сталинградские оборонные укрепления и объекты Челябметаллургстроя.

Пришлось Берии в июле 1947 г. снять и того, и другого. По предложению Ванникова директором завода был назначен Славский, а начальником Строительства № 859 – генерал-майор Царевский. Перед отправкой Славского из Москвы на объект Ванников поставил ему задачу – «завинтить гайки на месте». Начальник ПГУ хорошо знал зама как успешного руководителя алюминиевого производства, но и как комиссара бригады Первой Конной армии Будённого, с жестким, напористым характером…

Заслуженный строитель РСФСР Игорь Беляев вспоминал: «На объекте его приняли за сумасшедшего, но Ефим Павлович разъяснял им: «Неужели и вправду думаете, что я диктовал решения. Я же из каждой вашей башки что-то выколачивал и всего лишь высказывал общее мнение. Понятно?». Беляева также интересовали взаимоотношения Славского с Берией, и тот ему ответил: «Берия относился ко мне очень хорошо. Он даже звал меня – «Наш Орол» через «о». Меня же бог росточком не обидел, и я на всякий случай старался рядом с Берией не стоять при встречах. Черт его знает, что ему может прийти в голову».

Первым актом «сумасшествия» нового директора 817-го объекта было требование удалить со всех машин знаки «ПР» («Проезд разрешён»). Такие машины бесконтрольно ездили везде. Горячий генерал-строитель Рапопорт схлестнулся по этому поводу с не менее горячим буденновцем Славским. В итоге рапорт и 29 ноября 1947 г. начальником стройки оказался Царевский.

На совещаниях у Славского сложился такт при разборе сроков строительства. Накалялась обстановка и в присутствии женщин, которых Ефим Павлович выслушивал первыми и освобождал сразу же. Как-то он упрекнул своих работников в том, что в ночную смену они секретарей своих обжимают. В ответ начальник стройки Борис Карпман возразил тем, что у него секретарем работает солдат(!). Славский ему сочно отпарировал: «Ну, значит, он тебя!!!». Разразился хохот…

На вопрос автора об особенностях речи министра Заслуженный строитель России, Почетный гражданин Озерска Дмитрий Овакимян, неоднократно общавшийся со Славским в городе и в министерстве, с улыбкой на лице отмечал: «Я несколько раз встречался с Ефимом Павловичем и всегда он общался со мной доброжелательно, даже обнимал. Он любил и уважал строителей. Ну, а голос у него настоящий, человечный, не громкий, без украинского акцента».

Ветераны «Маяка» помнят и его выражения как средство воздействия. Даже интеллигентный и терпеливый директор «Маяка» Музруков иногда прибегал к помощи Славского: «Ты зайди ко мне, тут надо прочистить одного, не понимает», и главный инженер охотно пользовался своей речью! А ветеран атомной отрасли Павел Журавлев отмечал: «Нам тогда в 1952 г. в драмтеатре в Челябинске-40 показалось, что истоки пристрастия Ефима Павловича к «сочности» речи идут не от Берии…, а от кавалерии».

…Тревожные вести о форсировании работ по программе «Эноморз» США и Англией, о наращивании арсенала атомного оружия подстегивали напряженные ожидания Сталина и Берия. Они-то и определили сжатые сроки строительства завода. Ситуация на стройке: и «Ах!», и «Ох!». Атомная отрасль создавалась с нуля и вдруг потоки грузов, машин, механизмов, стройматериалов со всей страны, и они нарастали. Судите сами: если в июле 1947 г. на стройплощадку поступило 150(!) вагонов, то уже в августе – 800(!) вагонов. Как распорядиться грузом, да и разгрузить-то составы надо быстро, по-военному. Полетели рапорты в Москву и в отношении Славского.

Автор попросил Заслуженного юриста РСФСР, Ветерана атомной промышленности Геннадия Просвирнова вспомнить особенность главы Минсредмаша. И неожиданно услышал: «Славский был штучным управленцем, настоящим модератором всей атомной отрасли страны! В 1966 году я участвовал на партийно-хозяйственном совещании министерства в Москве. В Президиуме кроме Славского были министр обороны Дмитрий Устинов, Президент АН СССР Анатолий Александров, Главный конструктор предприятия в Арзамасе-16 генерал Евгений Негин.

Доклад делал Александров по ситуации с атомным флотом страны. Славский резко прервал его вопросом, сопровождая стуком ребра ладони по столу: «Ты, Анатолий Петрович, прямо скажи, что делать с ледоколом «Ленин»?! Когда надо ставить его на капремонт?!» Президент АН смутился! Меня поразили жесткость и четкость постановки вопроса в нужный момент обсуждения темы, несмотря на авторитетные лица в президиуме. Я тогда подумал: «Вот откуда и от кого исходит четкость в решении проблем на «Маяке» и порядок в системе министерства. От самого министра до оператора на заводе(!), что и должно быть в целом по стране!»

Гендиректор «Маяка» Борис Брохович отмечал, что он «видел в Ефиме Павловиче большого инженера с острым аналитическим умом, способным очень сложную, запутанную ситуацию разложить на составные части и решить, руководителя и человека, не боявшегося принять решения и ответственность. Славский привык быть первым лицом и не оглядываться ни на кого. Ефим Павлович работал по 16 часов в день, так же работали и окружающие. Как-то приехал Берия в окружении большой свиты. Состоялись отчеты Царевского и Славского… Малышев назвал Славского «болтуном безответственным». Пришлось Берии сделать ставку на директора Уралмаша Бориса Музрукова. Больной, без доли легкого Герой Соцтруда Музруков нехотя принял предложение Берии, но согласившись, он вместе с Курчатовым все же отстоял Славского, и 17 декабря 1947 г. тот остался в должности главного инженера Базы № 10 (завода № 817).

Славский не рядился в тогу недоступного чиновника, жил интересами коллективов всех предприятий отрасли. Он не лишен был и чувства юмора, ценил его в и других. Зам. директора «Маяка» Петр Трякин вспоминал: «На стройке объекта «А» Ефим Павлович обнаружил неработающий насос… Ответственный Николаевский. Славский сразу взял его в оборот с его «любимыми» словами, да так, что женщины отвернулись. Но Ефим Яковлевич был, видимо, не из робких и своим женским голосом доложил: «Ефим Павлович, насос собрали, но душу ему не вложили, человек без души не может жить, так и насос, тем более вакуумный. Сейчас вложу душу, и он заработает. Что он и сделал, насос заработал и Славский заулыбался».

Борис Горобец, ветеран отрасли, попавший на «Маяк» в 1950 г. через ул. Торговую-66 в Челябинске, вспоминал шутливую ситуацию на реакторе «А». «В присутствии директора Музрукова, Славского и других ответственных лиц шло управление процессом. Пошли команды: «ХИВ на 1 метр, ХИВ 4 опустить на 2 метра…». Славский спрашивает начальника смены Николая Козлова: «Слушай, что это за ХИВ?» и получил ответ: «ХИВ – это «Хреновина Игоря Васильевича». Ефим Павлович хохотал от души».

Академик А.П. Александров, отмечая обстановку тяжелого труда на объектах и на совещаниях, говорил: «Всегда были шутки, розыгрыши, смех. На совещании должны были «пропесочить» Кошкина, главного конструктора 92 завода. Рядом с Кошкиным сидел Славский, который незаметно сунул в его карман… живого рака. Когда Ванников задал вопрос главному конструктору, тот зачем-то полез в карман и там здоровый рак хватает его за пальцы. Все смеются от души».

Великий человек – неординарная личность. К примеру, Славский возвращался с химзавода «Маяка». На выезде дозиметрический контроль его автомобиля…, чисто, но оба сапога министра безбожно «фонят». Дозиметрист, не пропуская, предложил ему пройти дезактивацию. Времени у Славского в обрез, он сбросил сапоги и скомандовал шофёру: «Поехали!». В заводоуправлении «Маяка» все в недоумении: министр топает по мраморным ступеням на третий этаж… в носках(!). И вряд ли кто знал тогда, что Ефим Павлович шагает с тяжелыми метками Гражданской войны. Под Львовом обе ноги были прострелены пулями…

Последние годы он провел в отведенной ему комнате в поселке «Опалиха». 28 ноября 1991 г. на 94-м году жизнь бывшего министра атомной империи Ефима Павловича Славского оборвалась.

Источник: Гуськов, А. Атомной империи министр: Е.П. Славский // Аргументы недели – Челябинск. – 2019. – 27 нояб. – Режим доступа: https://argumenti.ru/society/2019/11/639290