вернуться назад
ЕЁ ЖИЗНЬ В ИСКУССТВЕ:
Актриса театра «Наш дом» Елена Шибакина
Несравненная, божественная, органичная… Заслуженная артистка России, актриса театра «Наш дом» Елена Шибакина отмечает юбилей. Точнее, сразу несколько. 65 лет со дня рождения, 45 лет работы в единственном в ее творческой биографии театре, 25 лет сценической жизни легендарного спектакля «Персидская сирень».
– Елена, в город Вы приехали после училища и сразу попали в руки хорошего режиссера.
– Я попала, в первую очередь, в гениальную труппу, в замечательный коллектив. Вот уже сорок шестой год здесь работаю и не знаю, что такое дрязги закулисные. Может, как говорят, это есть в Москве, больших городах. Меня это вообще не коснулось.
Главным режиссером был Борис Гутников, потрясающая личность. Первая моя работа – небольшая роль служанки в «Собаке на сене», потом вводы в гремевшую тогда постановку «На полпути к вершине». «Власть тьмы» Толстого был замечательный спектакль.
Когда пришел работать Виктор Шульман, театр был на подъеме, и он продолжил развитие. Много занимался с молодыми актерами, помимо постановок, и это очень важно.
Потом наступила эпоха Николая Воложанина, удивительного режиссера.
– Сыграно 135 ролей, они были разноплановыми?
– К счастью, да. Со своей фактурой я даже исхитрилась сыграть принцессу в сказке «Иван – дурак и черти». Правда, эта особа королевских кровей все время ела и спала.
– В перечне созданных образов значится статуя Командора в спектакле по пьесе Булгакова «Полоумный Журден».
– Это была веха. (смеется) Меня и Нину Данилову, которая тоже играла какую-то статую, бедные монтировщики поднимали из-под пола. Затем, довольно быстро опускали – это даже не кушать подано. Что я ощущала? Боялась, чтобы не уронили.
Новогоднюю сказку «Бэмби» ставил Николай Черкасов. Мужики были довольнехоньки, что там занята только женская часть труппы. Помню, в руках еще были куклы, и я там играла Сыча, Белку, Зайца и Оленя.– Как Вы работаете над ролью?
– Даже если это маленький эпизод, я все равно жутко боюсь – я ведь еще не знаю эту бабу, эту женщину, этого сказочного персонажа. Сколько лет проработала, но у меня по-прежнему все внутри трясется. Потом идет разбор, репетиции, думаем, обсуждаем.
Тут на шармачка не проскочишь, иначе получается, как в антрепризных спектаклях москвичей – зарабатывание денег.
А у нас люди идут на актера, на живое чувство. Поэтому, плохо сыграть, обмануть зрителя – это стыдно.
– А вот Вы едете на гастроли…
– С девяностого года мы не ездили на большие гастроли. Это когда летом месяц работаем в одном городе, потом в другом. После отпуска вновь едем по разным городам. Приезжают критики московские и судят тебя, как говорится в одном фильме – наш суд, самый гуманный суд в мире. Сколько было интересных людей, Анатолий Васильев проводил мастер-класс, в нашем спектакле «Вечно живые» Бориса играл Олег Даль, с артистами занимались мастера речи. Время поменялось, поменялось отношение к культуре, отсутствие полновесных гастролей – беда всех театров.– В Летнем театре Вы играли «Персидскую сирень» в необычных условиях…
– Да мы где только е` не играли! И другие спектакли. Помню, в Алма-Ате – две сказки с утра, между ними концерт, вечером спектакль. Помимо этого две сказки в этот же день на выезде и вечером тоже выездной. Выдерживали такой напряженный ритм.
Театр – дело молодое, большинство пьес написано на молодежь. Молодое дело начинать с алебардой ходить.
– Невозможно забыть поездку в Тюмень на фестиваль «Золотой конек», где «Персидская сирень» получила Гран-при. Этот обшарпанный малый зал с деревянными скамейками. Маститые критики из Москвы и Питера сначала вникали, а потом как начали реветь, и мужчины и женщины. А вроде ничего такого сложного.
– Ничего себе, ничего сложного в Коляде, ай-яй-яй. Ты вот прочти пьесу. Коляду надо читать между строчками, надо знать его как человека. Я вот, слава Богу, знаю его с пятнадцати лет, ему тоже пятнадцать было тогда, это очень сложный драматург, на шармачка тут не проскочишь. А если не понимаешь – лучше не брать. Говорят, Джульетту надо играть в 17 лет. Но это невозможно, в таком возрасте так любить. Хотя, и в семьдесят лет ее играть поздновато.
– Как получился такой спектакль?
– А мы практически не репетировали. Мы разговаривали, Николай Андреевич Воложанин и Коля Скрябин больше говорили, я больше слушала. Вся одежда и декорации из подбора. Я что-то напяливала, приходила, показывала режиссеру.
Юбка из спектакля «В списках не значился», платье тоже из старого спектакля, пиджак актера Ивана Александровича Башкова, шапка актрисы Людмилы Аплесниной, кофту кто-то принес в театр из зрителей. Туфли только покупали на гастролях. Мне понравились за сорок рублей, но завпост Сергей Серебряков сказал: – Молодая еще! И купили за восемь. Вместе с декорацией спектакль встал в четыреста рублей.
Признание в любвиНиколай Коляда прислал из Екатеринбурга звуковое сообщение и подарочный набор фотографий счастливой и беззаботной юности. Выпускница Лена Шибакина и неразлучная троица – сокурсники Ира Петрова, Коля Коляда, Лена Шибакина.
Необычайно жаль, что в написанных строчках невозможно воспроизвести непередаваемый тембр драматурга, его голос, наполненный любовью и восхищением:
– Я очень и очень радуюсь, что в спектакле «Персидская сирень» Лена столько лет блистает. Именно блистает. Много лет назад я приехал в Челябинск, кажется, на фестиваль «Камерата». Посмотрел этот спектакль. Вот она вышла, как слоник такой – Лена Шибакина, как слон в посудной лавке, эта тетенька, как будто из трамвая, такая настоящая, честная, правдивая и трогательная. А потом финал, когда у нее слезы капают, как виноградины огромные, и так ее жалко, до невозможности. Какая блистательная она артистка, блистательная просто, блистательная.
Всю жизнь проработала в Озерске, предана одному театру. Знают ее в городе и любят.
Мою подружку, замечательную, блистательную артистку Лену Шибакину с юбилеем. Мы состарились, стали старше, но душа у нас молодая. Созваниваемся с Леной, болтаем про жизнь, про все хорошее. Я ее очень люблю и очень ценю. Дай Бог ей здоровья.
Продолжаем беседу с Еленой.
– Драматургический материал может быть любой, а артист все равно должен его оживить?
– А как иначе, мы люди подневольные. Все зависит от артиста, его способностей. Мне выходить на сцену, нельзя позориться, играть плохо – стыдно. Главный мой принцип в профессии: никогда никакой халтуры.
В Челябинском институте культуры преподавала режиссуру Лидия Александровна Ящинина. А мой первый муж Юра Булдыгеров у нее учился. Как-то были у нее в гостях, и она мне сказала: «Запомни, девочка на всю жизнь. Нужно читать все, и плохое и хорошее, нравится тебе или нет. Из каждого дерьма можно вырезать кусочек ветчины».
Вот ответ на роль драматурга в жизни актера. Чего мы только не играли, и про Советскую власть, это же обязаловка была.
И вот, дают мне роль пламенной комсомолки в пьесе Шатрова «Диктатура совести», а у меня никак не получается. Отдали актрисе Екатерине Гусевой, она сыграла. А я все переживала почему не получилось? В комсомоле не была ни дня. Вот когда в пионеры принимали у бюста Павлику Морозову, вот во что я верила, галстук три дня не снимала, спала в нем. А комсомол меня как-то не вдохновил.
– Я тут как-то включила телевизор, идет спектакль «Три сестры» и героини сидят в гестаповской форме.
– Я бы отказалась играть. Мне думается, такие вещи происходят тогда, когда молодой режиссер хочет не до сути дойти, а себя показать. Они все время хотят чего-то нового, забывая о том, что это забытое старое. Вот я тут придумал, какой молодец. А оно уже все было.
Кстати, вначале я была категорически против всех лабораторий. Но когда сама поучаствовала в эскизе по Достоевскому «Игрок», мнение изменила. Очень понравилась трактовка молодым режиссером Романом Лыковым образа бабушки, я там была без мук, без мук.
– Елена, как работалось с Никитой Золиным над спектаклем «Земля Эльзы» по пьесе ученицы Коляды Ярославы Пулинович?– Замечательно. Я очень люблю Никитку, благодарна ему, работа над образом главной героини была интересной. Он, безусловно, личность, хороший режиссер, неординарно мыслит и имеет свое видение. Правда, любит дорабатывать уже поставленный спектакль. И вдруг попросил меня изменить мизансцену. Тут я сказала твердо, что спектакль уже поставлен, и я буду работать в рамках, которые уже придуманы.
– Он просто фанатично работает над спектаклем.
– Так это же прекрасно, а если бы он был ни рыба, ни мясо – кому он такой нужен? Это очень важно, что он неравнодушен и заряжен на работу.
– Как считаете, уживается высокое искусство и ведение домашнего хозяйства?
– Не вижу причины, для того, чтобы актриса, при всей своей занятости была замарашкой. Это чушь. Я люблю театр, но не до такой степени, чтобы сойти с ума и дома грязь развести. Во всем должна быть гармония. Семья есть семья, работа есть работа.
– Отдельная страница биографии – котики.
– Это из детства. В нашей коммуналке в Первоуральске у меня жили и ежик, и уж, и петух. Он на моем диване спал, перепутал день с ночью, всю ночь как оглашенный кукарекал. Весь пол был в помете. Ежика папа принес. Потом, конечно в лес выпускали животных. Соседи перепугались, когда уж пополз по подъезду.
И сейчас не представляю себя без какой-нибудь животинки. Оба кота с помойки, подбираю, жалко. Сама понимаешь – без кота и жизнь не та.
Завершающий вопрос о партнерах по сцене, и, конечно, о Николае Скрябине.
– Главная задача на сцене – изменить партнера, так учил нас в Свердловском театральном училище мастер Вадим Михайлович Николаев. У него шикарная фраза была, я ей пользуюсь частенько. «Когда не знаешь, что делать, делай все наоборот». Играешь комедию – попробуй сделать драму. Конечно, это касается только репетиций, актерской кухни.Вспоминаю забавный случай с нашим артистом Виктором Поляковым. Репетировали какой-то спектакль, он приходит и говорит: – Да что это такое, дома я репетировал со стульями, все получалось, а теперь не идет. (смеется) Не то мы ему играем, как было со стульями. Конечно, партнера надо чувствовать, помогать ему и в этом плане в нашем театре все в порядке.
Мы с Колей Скрябиным одно целое уже с этой «Сиренью». Понимаем друг друга с пятой ресницы верхнего правого века. Куда Коля, туда и я, что тут говорить…
Объяснение в любви
Заслуженный артист России Николай Скрябин тоже звучал, только по телефону. И голос его срывался от нежности.
– Она удивительная женщина. Прекрасная актриса. Необыкновенно внимательна ко всему в жизни и к людям. Благодаря Елене, многое понял в этническом плане, ведь я человек пришлый, а она своя, уральская.
Мне кажется, она по-настоящему народная артистка, озерская Раневская. По знанию жизни, людей, природы. Очень хороший человек. Все это переходит в профессию, которая так и создается. Она совестливая, это главное, и считает, что плохо играть недопустимо.
Один из самых трогательных спектаклей, которые мы с ней играли – «Старосветские помещики» Гоголя в инсценировке Николая Коляды. На мой взгляд, это лучшая повесть о любви, и чем старше становишься, тем больше это понимаешь.
Каждая ее работа – откровение. Прекрасная «Ханума» – настоящий праздник для зрителя. А «Персидская сирень», без сомнения настоящий пир. Мы начали играть ее в одной стране, теперь страна другая, но человек не поменялся, он ищет родную душу. Лена как никто понимает драматургию гениального Коляды, ведь их объединяет трогательная дружба со студенческой скамьи.
Главное в жизни и в нашей актерской профессии – повышенное внимание к человеку, и этим бесценным даром актриса Елена Шибакина обладает в полной мере.
Фото из архива театра «Наш дом»
Источник: Её жизнь в искусстве: интервью с актрисой театра «Наш дом» Еленой Шибакиной / Е. Шибакина; беседовала С. Гурина // Ozersk74.ru. – 2022. – 11 сент. – Режим доступа: https://www.ozersk74.ru/news/politic/436302.php