А. Дерновая
ФРОНТОВЫЕ ДОРОГИ ГАЙСИНА
Война застала семнадцатилетнего парнишку в его родной деревне – Сары-Кульмяк (в народе – Пимики), где он жил с родителями.– В деревне не было даже радио, и газеты к нам не приходили. Глухомань! – вспоминает прошлое Хабиб Явдатович. – Война шла уже неделю, а мы об этом и не подозревали! Только когда стали приходить повестки, все стало ясно. Рев, плач поднялся во дворах!..
Хабибу на фронт было еще рано. Он отучился в школе механизаторов и работал в родном колхозе на тракторе. Да так хорошо, что ему на год дали бронь. А в 1943-м Хабибу пришла повестка, но сразу в бой он не попал. Призывников (а их из соседских деревень набралось больше двадцати) собрали и отправили в Шадринск на лечение.
– Тогда у всех у нас глаза болели. Оказалось – трахома. Мы на этом лечении чуть от голода не умерли, еле ноги таскали. Утром, в обед, вечером – ботва от моркови, и только раз в день давали маленький кусочек хлеба. И решили мы с другом бежать, пока силы есть...
В колхозе возвращению молодого механизатора обрадовались, его сразу посадили на трактор. Но долго работать Хабибу не пришлось: призывников отправляли на фронт.
– Отец мой сильно болел (последствия Первой мировой войны) и с постели подняться не мог, чтобы меня проводить. Сказал только: "Я с немцами дрался, и тебе, сынок, придется". И заплакал. Так я эти слова запомнил... На всю жизнь.
Сына пошла провожать мать. А до Аргаяшского военкомата – 40 километров! Так и шла рядом со своим старшим по рытвинам и колдобинам. Но до фронта Хабибу было еще далёко. Пришлось пожить в набитых до отказа землянках, кишащих вшами, поголодать. Многие ребята от такой жизни бежали, и товарищ подбивал Хабиба, мол, давай сиганем. "Не болтай! – обрывал Гайсин. – У меня есть мать, у тебя – родители. Не будем их позорить". За это время пробовал свои силы в танковом училище. Но не потянул – образования-то всего три класса, а учеба - дело серьезное, писать приходилось много и быстро. Грамоты не хватило. Зато хватило мужества написать рапорт.
– Очень хотелось на фронт! В феврале 1944 года нас как следует экипировали и – в эшелон. Привезли куда-то под Нижний Новгород, и там мы осваивали строевую подготовку, изучали оружие (я попал в пехоту). Через месяц, наконец, нам объявили, что нас отправляют на фронт. Первый бой, в котором я участвовал, прошел в Белоруссии, в городе Борисово. Мы, пехота, все время в окопах – дождь ли, снег. Только и смотрели, как бы пуля не шлепнула... Часто случалось, что в тылу оставались группы фашистов и надо было отбивать их атаки. И мне приходилось убивать: здесь уже не до выбора - либо ты, либо тебя...
Два раза Хабиб был ранен. Его левое плечо пробито навылет: удивляется ветеран, как в тот раз все обошлось? Ведь за его левым плечом в тот момент висел вещмешок, в котором находились противотанковые гранаты. Еще чуток влево – и пуля неприятеля задела бы его. И тогда...
– Чудом остался жив! А ранения я даже не почувствовал - будто кто ударил по руке. Поднялись наши в атаку - я не могу автомат взять. Вроде побежал со всеми, мне говорят: "Гайсин, давай оставайся!" Так я оказался в госпитале.
А вылечился – попал в другую часть, в артиллерию. Быстро освоил навыки наводчика (видимо, обучение в школе механиков даром не прошло!). Да и шустрый малый был Хабиб Гайсин в молодости! Словом, дело пошло. Только успевай команды с передовой выполнять: "Справа цель, слева цель, прицел такой-то, уровень такой-то...” Каждая секунда была дорога. Так, с боями, Хабиб Гайсин вместе с советскими войсками прошел через Польшу и 29 января 1945 года вошел на территорию Германии.
– Немцы переправились на западный берег реки Одер, а мы остались на этом берегу. Там мы стояли аж до апреля! Однажды после стрельбы сели на перекур. Смотрим: идет к нам какой-то мужчина, в комбинезоне, в полевой офицерской фуражке, в стареньких сапогах с дырой... А сзади – телохранитель... Приветливо поздоровался со всеми. Присели. Разговоры начались. Спрашивает: "Как вы тут, ребята? Как самочувствие?" Говорит: "До Берлина осталось 75 километров. Скоро немцев добьем – и будете дома с родителями, невестами". Веселый человек! Шутками-прибаутками сыпал. И бывалый, сразу видно. Долго сидел. Попросил у командира орудия посмотреть пушку. Подошел к ней и по-деловому – раз! – открыл затвор. Незнающий человек никогда не сможет этого сделать! "Отлично, ребята! – дал оценку незнакомец. – Так держать! Берегите технику". Пожал всем руки, ушел. А мы остались в недоумении и спрашивали друг у друга: "Кто такой?" И офицеры (молодые, только из училища) тоже не знали... А на другой день получаем нашу фронтовую газету "Меткий артиллерист" и читаем, что к нам приходил сам маршал Жуков!
Наконец с огромным трудом мы переправились через Одер. Так лупили немцев, что не успевали снаряды подвозить! К Берлину подошли вечером, а утром уже были на окраине города. Жители попрятались, боялись. Но мы мирное население не трогали – с этим у нас строго! Остановились рядом с площадью. Смотрим: жители кого-то на тележках везут, прямо во время бомбежки! Вдруг пожилой старик, проходивший мимо, поздоровался с нами на чисто русском языке. Оказывается, он воевал с Россией еще в 1918 году, попал в плен и прошел весь Урал. Спрашиваем: "Кто на тачке?" – "Дочь убило, иду хоронить...” Значит, все, кого мы видели, тоже шли хоронить своих погибших близких.
Еще одну захватывающую историю поведал Хабиб Явдатович.
– 1 мая 1945 года весь наш полк с огневой позиции сняли. Почему? Этого мы так и не узнали. Расположились прямо на тротуаре: кто сидел, кто лежал на машинах, рядом – ящики со снарядами. Как полагается, выставили посты (менялись каждые два часа по очереди). Рано утром моя смена подошла. Хожу возле дома, а в нем подвальное окно, а из него немецкая речь слы¬шится. Думаю, жители прячутся. И тут вижу, как из окошка автомат вылетел. Эх, думаю, дела! Быстро схватил свое оружие и приготовился стрелять. Смотрю: немецкий солдат из окошка вылезает и руки поднял вверх. Потом на тротуар полетели автоматы и немцы – друг за другом выходят. Около тридцати человек! А я-то один. Скомандовал им рукой, мол, отойдите подальше от выброшенного оружия! Откуда я знаю, что у них на уме? Крикнул ребят, они проснулись, подбежали, но я уже взял противника в плен.
Эти последние дни войны, по словам Хабиба Явдатовича, были самыми тяжелыми. Даже появился страх: а вдруг шальная пуля снайпера настигнет солдата?
– Самое обидное, – говорит Х.Я. Гайсин в конце разговора, – до Рейхстага нас не пустили! Не пришлось мне Гитлера повидать. Но если бы я его встретил – в глаза бы ему плюнул!
Источник: Дерновая, А. Фронтовые дороги Гайсина : [ветеран Великой Отечественной войны Х.Я. Гайсин] /А. Дерновая // Озёрский вестник. – 2005. – 7 мая. – С. 4.