| "В память о времени и людях": Полнотекстовая база данных об Озёрске | |
| Персоналия | |
|
вернуться назад
|
|
|
Не часто полковники встречаются с рядовыми. Прошло пятьдесят четыре года с тех далеких дней, но все-таки я помню о нескольких встречах с Петром Тимофеевичем Быстровым - первым директором Базы № 10. И хотя во многих местных публикациях сообщается, что в ноябре 1947 года он уже не был директором, но для меня, прибывшего на базу в декабре того года, он все еще был директором. В феврале 1948 года я начинал свою карьеру бухгалтера в котельной №2. В один из дней февраля начальник котельной Владимир Петрович Гудков поспешно вышел из своего кабинета во двор и почти бегом направился к угольному складу котельной (угольный склад и котельная располагались тогда там, где ныне - мастерская "Каблучок" и Дом быта). Я, возвращаясь из главной бухгалтерии, столкнулся с ним у входа в здание котельной, остановился и стал смотреть, куда это он так спешит. Угольный склад открытого типа находился от меня недалеко, и я увидел возле склада группу из трех человек, один из которых выделялся своей бекешей и каракулевой папахой. Как бывалый солдат я знал, что такие папахи носят полковники и генералы. Входить в здание я не торопился и продолжал смотреть теперь уже в сторону "квартета". Я не слышал, о чем спрашивал человек в папахе Гудкова, но вскоре он махнул рукой, предлагая этим взмахом присоединиться к ним. Пришедших начальников до этого я не видел, но догадался, что полковник - это и есть Быстров. Его интересовало состояние запасов угля, и цифра нужна была ему не приблизительная, а точная. Точную цифру я помнил и назвал ее своему тезке. Получив нужную информацию, П.Т. Быстров продолжал расспрашивать начальника котельной о надежности агрегатов и выучке персонала. Ответы Гудкова он слушал внимательно и не прерывал его на слове, если их было и в излишестве. Позже П.Т. Быстрое приходил (его автомобиля рядом с котельной я не видел) на хоздвор котельной еще два раза: его интересовала котельная или даже беспокоила, ибо котельная давала тепло в дома и учреждения, возникшие в лесном массиве. В последний его приход мне пришлось показывать ему материальные ценности, хранившиеся под открытым небом. Такое хранение он назвал бесхозяйственностью и спросил у моего начальника: "Почему? Почему нету укрытия?" После ответа сказал Жидкову: " Передайте главному бухгалтеру, что я разрешил вам построить навес за счет хозяйственных расходов, то есть за счет себестоимости". Жидков воспользовался этим и вместо укрытия - навеса построил своими силами досчатый склад. А расходы были приняты бухгалтерией без назидания. Еще раз я увидел полковника Быстрова на обсуждении итогов работы котельной за 1947 год. На отчете присутствовал и я, поскольку B.C. Мокичев, курировавший котельную, приказал мне быть на заседании. В должности бухгалтера я работал всего ничего, но все равно волновался. Комиссия должна была решить вопрос о списании большой недостачи угля, выявленной при инвентаризации. Чтобы было понятно, как образовалась недостача, отмечу, что к моему приходу в котельную никакой бухгалтерии там не было и, следовательно, не было бухгалтерского учета, как, впрочем, и складского, а вот материальные ценности, обеспечивающие работу котельной, регулярно поступали и расходовались, по сути, без оформления надлежащих документов. Уголь на производство списывался тоже на глазок - весов-то не было, а глаз не всегда "ватерпас". Поэтому, когда комиссия по всем правилам геодезии и других способов определила в наличии массу угля, она оказалась на сотни тонн меньше того, что выходило по бумагам бухгалтерии. Уголь - не сладости, и недостачу считать хищением никто не собирался, но мне-то, новичку в бухгалтерии, помнившему инструкции о порядке списания недостач, легче от этого не было. Все же меня спросили, что я думаю о недостаче и о причинах ее образования. Я, как мог, объяснил, меня дополнил B.C. Мокичев и даже что-то положительное вымолвил обо мне, после чего П.Т. Быстров предложил недостачу списать на затраты производства. Все присутствующие с этим предложением согласились. Я не слышал из-за волнения, что еще мог сказать Быстрову B.C. Мокичев, но тот вдруг произнес: "Вы можете идти, продолжайте осваивать работу и успехов вам в этом направлении". Больше я П.Т. Быстрова не видел и через несколько месяцев узнал, что его перевели на другую работу и в другое место. Но в моей памяти он все еще живет: подтянутый, плотного телосложения, среднего роста, с широким русским лицом и острым взглядом. Источник: Полянский, П. Т. Несколько штрихов к портрету / П. Т. Полянский // ПрО Маяк. - 2002. - 25 октября. - С. 6. |
|