вернуться назад
С. Шишкин
ИМ БЫЛО НЕМНОГИМ ЗА 20...
К тому времени я уже знал, что существует "большой секрет" и спрашивать родителей о том, где они работают и что производят, нельзя. А уж расспрашивать о подробностях какой-то аварии было наверняка бесполезно. Этот эпизод спрятался где-то в глубине моей памяти. Потом пришли "перестройка" с "гласностью", обо всех секретах комбината, в том числе и об аварии 1957 года, стали говорить, писать, показывать, и прежнего интереса к "запретному плоду" уже не стало.Но что-то в подсознании не давало покоя. Кем были те погибшие? Что о них известно? Однажды я вызвал на откровенный разговор мою маму - Надежду Александровну Шишкину. К сожалению, ее память сохранила не все подробности, ведь в нынешнем августе и ей, и отцу, Александру Владимировичу, тоже всю жизнь проработавшему на комбинате, исполняется по 75 лет (папе - 6-го, а маме-21-го). Оказалось, что это произошло не в 1957-м, а в 1953-м году! Ушли те ребята из жизни в том же году, в котором я в нее пришел...
Пятьдесят лет... Упомянул ли кто о них в предъюбилейной суете комбината? Не знаю... Лучше, как говорится, поздно, чем никогда. Полувековая годовщина их смерти была еще в январе, но давайте вместе вспомним их имена: Иван БАРДИН и Владимир БАРЫШЕВ.
Обоим было немногим за двадцать. Молодые специалисты. Инженеры. Впрочем, как и многие тогда, совсем юные, недавно закончившие "секретные факультеты" различных вузов страны: мама моя - Горьковский университет, ее лучшая подруга тех лет Рита Кармановская - Ленинградский химико-технологический, а Ваня и Володя - Свердловский политехнический...Жили все в одном общежитии дружно и весело. Работали с интересом и энтузиазмом.
Точной даты того рокового события мама не помнит. На оборотах фотографий Вани и Володи ее рукой написано: "Умер в январе 1953 года". В январе того года они все работали в химцехе. Мама была начальником смены "установки № 4", а Володя, Ваня и Рита были поочередно начальниками смен на "установке № 3", что была этажом ниже. Конечным продуктом их труда был тритий. Работали по четыре дня шестичасовыми сменами, причем всю смену нужно находиться в противогазе.
Однажды Володя Барышев позвонил маме на установку. Из трубки донесся тревожный голос: "Надя, у нас авария, бегите скорее!" Мама со слесарем, схватив огнетушители, бросились на помощь. Спустившись вниз, они увидели, что печь, в которой происходил основной технологический процесс, "разворочена", как пояснил Барышев, взрывом, произошедшим по неизвестной причине. Через образовавшуюся дыру ослепительно ярко, как иллюминация, сияли развалившиеся блоки с продуктом. Как завороженные, смотрели они на эту смертоносную "красоту". Володя был очень растерян, ведь "такое" не предусматривалось никакими инструкциями. Он сразу сообщил об аварии куда следовало, и очень быстро приехали все руководители, имеющие отношение к этому производству.
Эх, молодо-зелено... Чего греха таить, частенько специалисты, несмотря на угрозу депремирования, втихаря снимали противогазы, чтобы глотнуть свежего воздуха да стекла протереть. Может, и на этот раз, пытаясь что-то предпринять у разрушенной печи, Володя тоже допустил подобное нарушение?
Сменил Барышева Ваня Бардин, а его в свою очередь - Рита Кармановская. Все они принимали участие в ликвидации последствий произошедшего на "установке № 3" взрыва. Решением специальной комиссии химцех вскоре был закрыт.
На следующий день мама увидела у Володи Барышева на лице страшные болячки и посо-ветовала ему обратиться к врачу, но Володя ответил, что отлежится денек. Ему становилось все хуже, и его положили в ФИБ. Туда же вскоре поместили и Ваню Бардина.
Володя умер примерно через неделю, а через пару дней - и Ваня... Как солдаты. Скончались "от полученных в бою тяжелых ран"...
За телом Ивана приехал брат, похоронили его вроде бы в Кыштыме. А Володю Барышева хоронили здесь. Мама и Рита принимали в этой скорбной процедуре самое непосредственное участие. Когда они стали перебирать его вещи, чтобы одеть, как положено, то оказалось, что выбирать-то не из чего. Был только один костюм, в котором он приехал в город, да и тот пришлось залатывать и гладить. А ботинки и нижнее белье были взяты из спецодежды. На похороны Володи приехала его старенькая мать (он был поздним ребенком). В привокзальной гостинице руководством завода были устроены скромные поминки. Перед отъездом Володина мать очень просила не забывать могилку сына...
А жизнь продолжалась. В том же январе мои будущие родители поженились. Как и положено, ровно через девять месяцев после свадьбы, появился на свет я. Рита Кармановская после длительного лечения в 6-й клинике Москвы была признана "профбольной", в 1955 году вернулась в Ленинград, где много лет работала в ЛХТИ, и жива, слава Богу до сих пор. К слову сказать, многие пострадавшие от той "маленькой аварии" были отправлены в 6-ю клинику на обследование и лечение. И многие из них были признаны профбольными, почти никто не вернулся работать на "Маяк". Шли годы. Работа, семья... Все реже удавалось маме навестить Володину могилу, и однажды она просто не смогла ее отыскать. Может, кто-то другой еще помнит?
А про аварию 1957-го маме больше всего запомнилось, что в тот день ее не выпускали с завода, так как все дозиметрические приборы на проходной "зазвенели". Ей пришлось оставить всю личную одежду на заводе, а домой ехать в рабочем халате и в галошах... Вот такая, наверное, не самая легкая молодость была у "шоколадников"-пятидесятников. Я намеренно опустил много имен, которые вспоминала мама, подробности жизни тех лет. Думаю, пора с благодарностью склонить головы и почтить память героев 53-го года...
Вечная им слава!
Источник: Шишкин, С. Им было немногим за 20… / С. Шишкин // Озерский вестник. - 2003. - 16 августа. - С. 11.