"В память о времени и людях": Полнотекстовая база данных об Озёрске
ФГУП ПО "Маяк". История "Маяка"

вернуться назад

В.С. Толстиков

РАДИАЦИОННАЯ АВАРИЯ 1957 ГОДА НА ЮЖНОМ УРАЛЕ: ПРАВДА И ДОМЫСЛЫ

       Со времени радиационной аварии на химкомбинате "Маяк" прошло 50 лет, но до сих пор в России и за рубежом все еще бытует искаженное общественное и научное представление о причинах, масштабах и последствиях данного аварийного инцидента. Во многом это было порождено тем, что в течение длительного времени в Советском Союзе о радиационной катастрофе, произошедшей на Южном Урале в 1957 г., ничего не сообщалось.

       Однако полностью ее скрыть оказалось невозможно, прежде всего из-за большой территории, подвергшейся загрязнению радиоактивными веществами, и вовлечения в сферу послеаварийных работ значительного числа людей, многие из которых разъехались потом по всей стране.

        Сегодня установлено, что аналитико-разведывательным службам Запада факт аварии 1957г. стал известен достаточно скоро, но сведения об этом инциденте были скрыты от общественности, в первую очередь в США, под влиянием атомного лобби, не допускавшего дискредитирующего влияния потенциальных ядерных аварий на американскую программу атомных вооружений.

        Впервые об аварии в СССР сообщила 13 апреля 1958 г. копенгагенская газета "Берлингске Туденде". Но это сообщение оказалось неточным. В нём утверждалось, что произошла какая-то авария во время советских ядерных испытаний в марте 1958 года.

        Природа аварии не была известной, но она, как сообщалось в этой датской газете, вызвала радиоактивные выпадения в СССР и близлежащих государствах.

        Несколько позже в докладе Национальной лаборатории США, расположенной в Лос-Аламосе, появилось предположение, что в Советском Союзе якобы произошёл ядерный взрыв во время больших военных учений. Строились и другие догадки, выдвигались различные версии на этот счёт.

        Только в 1976 г., спустя почти 20 лет после взрыва под Кыштымом, Жорес Медведев, известный советский диссидент, учёный-биолог, сделал первое краткое сообщение об аварии на Урале в английском журнале "Нью Сайенгист".

        Эта публикация Ж. Медведева вызвала на западе сенсационный резонанс. Первой реакцией читателей было неверие в возможность подобной аварии. Большинство западных экспертов заявило, что взрыв хранилища радиоактивных элементов невозможен, хотя при этом признавали, что после какого-то ядерного инцидента значительная часть территории Урала, действительно, стала загрязнённой радионуклидами.

        Для объяснения причин всего этого снова выдвигались самые разные гипотезы и версии, отвергающие взрыв ёмкости-хранилища с РАО. В 1979г. вышла книга Ж. Медведева в США под названием "Ядерная катастрофа на Урале", в которой приводились некоторые подлинные факты, касающиеся аварии 1957 года. Но даже после появления этой книги западные учёные не поверили Ж. Медведеву. Например, американские специалисты - атомщики продолжали считать, что проводились испытания советского ядерного оружия на Новой Земле, в результате которого радиоактивное облако опустилось на территорию Урала.

        В 1980 г. появилась статья американских учёных из атомного центра Ок-Риджа под названием "Анализ ядерной аварии в СССР в 1957 -1958 годах и её причины". Её авторы, известные специалисты-атомщики Д. Трабалка, Л. Эйман, С. Ауэрбах, впервые после Ж. Медведева, признавали, что в СССР имела место крупная радиационная авария, связанная со взрывом радиоактивных отходов. Причём в своих анализах не скрывали, что первоначальные доказательства факта аварии они получили из рассекреченной информации, хранящейся в анналах ЦРУ.

        В Советском Союзе факт взрыва на химкомбинате "Маяк" впервые подтвердили в июле 1989 г. на сессии Верховного Совета СССР. Затем были проведены слушания по этому вопросу на совместном заседании комитета по экологии и комитета по здравоохранению Верховного Совета СССР с обобщённым докладом первого заместителя министра атомной энергетики и промышленности СССР Б.В. Никипелова.

        В ноябре 1989 г. международная научная общественность была ознакомлена с данными о причинах, характеристиках, радиоэкологических последствиях аварии на симпозиуме Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ). На этом симпозиуме с основными докладами об аварии выступали специалисты и учёные с химкомбината "Маяк".

        Таким образом, завеса секретности была снята с радиационной аварии 1957 года. После этого на общественность обрушился буквально шквал информации об аварии, захлестнувший печать, радио и телевидение.

        Радиационную аварию 1957 г. в средствах массовой информации называют не иначе, как "Кыштымская ядерная катастрофа", хотя к старинному уральскому городу Кыштым она практически не имела непосредственного отношения.

        Как в зарубежных, так и в отечественных средствах массовой информации, научных публикациях не раз сообщалось о гибели большого числа людей во время аварии на химкомбинате "Маяк" 50 лет назад.

        Так, в Книге рекордов Гиннесса в специальном разделе "Наиболее тяжёлые аварии и катастрофы" об уральской трагедий сказано: "Авария с ядерными отходами: выброс плутониевых отходов. Кыштым, СССР, приблизительно декабрь 1957 года. Число погибших много, но не раскрыто". Здесь целый ряд неточностей, даже время аварии указано ошибочно, её последствия преувеличены. Ж. Медведев также неоднократно утверждал в своих публикациях, что по его расчётам во время Кыштымской аварии должны быть сотни погибших. Он при этом ссылается на свидетелей, которые якобы рассказывали о том, что видели больницы, заполненные "очень тяжёлыми" пациентами, у которых сходила кожа.

        Среди местного населения до сих пор распространено мнение о большом количестве переоблучившихся, а также погибших во время аварии.

        Что же произошло в действительности 50 лет назад на Южном Урале, если до сих пор это событие волнует как рядовых граждан, так и государственных, политических деятелей, средства массовой информации? По-прежнему большой интерес к радиационной аварии проявляют учёные и специалисты многих стран мира.

        29 сентября 1957 г., в воскресный день, в 16 часов 22 минуты по местному времени на химкомбинате "Маяк" взорвалась одна из ёмкостей, так называемая банка № 14 комплекса С-3, где хранились высокоактивные отходы. Взрыв полностью разрушил банку из нержавеющей стали, содержавшую 70-80 тонн жидких радиоактивных отходов. Эта ёмкость находилась в бетонном каньоне на глубине 8,2 метра, толщина перекрытия стен которого составляла около метра. Бетонная плита - перекрытие каньона весом в 160 тонн была сорвана взрывом и отброшена на 7 метров.

        Мощность взрыва часто преувеличивалась во многих отечественных и зарубежных средствах массовой информации. Если бы мощность взрыва соответствовала пятистам тоннам тротила, как писали во многих газетах, неизбежно бы разрушились другие аналогичные ёмкости-хранилища, находившиеся рядом. В таком случае последствия аварии, её масштабы могли быть гораздо катастрофичнее. При этом следует отметить, что даже находившиеся поблизости работники химкомбината не пострадали в момент взрыва.

        Во взорвавшейся ёмкости было 20 млн кюри радиоактивности, обусловленной стронцием-90, цезием-137, церием-144, цирконием-9, ниобием-95, рутением-106. Из хранившихся в 14-й ёмкости 20 млн кюри радиоактивности 10% было поднято в воздух на высоту до одного километра. Остальная часть отходов, 18 млн кюри, выброшенных из ёмкости, осталась на промышленной площадке, т.е. на территории химкомбината "Маяк". Радиоактивное облако, состоящее из радиоактивной пыли и капель раствора, покрыло многие промышленные объекты. В зону поражения попали реакторные заводы, новый строящийся радиохимический завод (объект 35), завод по производству радиоизотопов (объект 45), пожарная часть, военные городки и лагерь заключённых.

        Два миллиона кюри радиоактивности, подхваченные сильным юго-западным ветром, разнесло по лесам, озёрам, полям на площади более 20 тыс. км2 Челябинской, Свердловской и Тюменской областей. Радиоактивное облако достигло района Тюмени через 6-8 часов после аварии. Полностью процесс формирования радиоактивного следа (без учёта последующей миграции) закончился в течение 11 часов после взрыва. Территория, которая подверглась радиоактивному загрязнению в результате аварии позднее получила название - Восточно-Уральский радиоактивный след (ВУРС). На этой площади почти в 23 тыс. км2 в 1957 году проживало 270 тыс. человек, из них почти 10 тыс. человек оказались на территории с плотностью радиоактивного загрязнения примерно 2 кюри на км2 по стронцию-90 и 2100 человек с плотностью свыше 100 кюри на км2 по стронцию-90. Причём обе последние группы населения проживали на территории Челябинской области. Общая протяжённость Восточно-Уральского следа составляла 105-110 километров в длину при ширине 4,5-6 километров.

        Все эти названные характеристики ВУРСа стали известны далеко не сразу, а позднее в результате тщательного изучения анализа последствий радиационной аварии.

        На промплощадке первую грубую оценку радиационного загрязнения получили через 12 часов после взрыва. С помощью дозиметрических приборов установили, что на расстоянии около 100 метров от места взрыва мощность дозы гамма-излучения превышала 100000 микрорентген в секунду, в то время как принятая норма по облучению равнялась 2,5 микрорентгена в секунду за 6 часов. На расстоянии 2,5-3 километра от эпицентра взрыва мощность дозы колебалась от 1000 до 5000 микрорентген в секунду.

        Загрязненными оказались многие производственные здания, а также паровозы, вагоны, автотранспорт, бетонные и железные дороги и многое другое. Основное "пятно" радиоактивного загрязнения пришлось на территорию химкомбината "Маяк". Там, как уже отмечалось нами ранее, выпало 18 миллионов кюри радиоактивности!

        С 30 сентября 1957 г. стали производить изучение радиационной обстановки за пределами химкомбината, города Челябинска-40. Первые же измерения загрязненности, произведенные в близлежащих населенных пунктах, которые накрыло радиоактивное облако, показали, что последствия радиационной аварии очень серьезные. Когда директору химкомбината М.А. Демьяновичу доложили впервые о том, что максимальная мощность дозы в деревне Бердяниш, удаленной от эпицентра взрыва на 1 - 2,5 километра, составляет почти 400 микрорентген в секунду, он не поверил этому сообщению и потребовал провести дополнительные измерения. Все, к сожалению, подтвердилось.

        Мощность дозы в деревне Сатлыково, находящейся в 1 8 километрах от точки взрыва, оказалась 300 микрорентген в секунду, в деревне Галикаево (23 километра) 170 микрорентген в секунду, в Юго-Конево (55 километров) - 6 микрорентген в секунду.

        На третий день после аварии из Москвы прибыла комиссия, созданная Министерством среднего машиностроения во главе с министром Е.П. Славским. Кроме Славского, в ее состав входили: заместитель министра по строительству А.Н. Комаровский, заместитель министра здравоохранения СССР, начальник третьего главного управления Минздрава А.И. Бурназян, академики А.П. Александров и И.К. Кикоин.

        Дополнительно в комиссию на месте включили заместителя Челябинского облисполкома Е.В. Мамонтова, первого секретаря горкома партии Челябинска-40 Н.П. Мордасова, с химкомбината - М.А. Демьяновича, Д.И. Ильина и В.Т. Одинцова.

        Состав комиссии свидетельствует о том, что аварии придавали в то время не государственный, а чисто ведомственный характер. Вся служебная переписка, постановления комиссии об аварии 1957 г. имели гриф "секретно" и "совершенно секретно", даже по вопросам, касающимся здоровья людей. В действиях комиссии отчетливо прослеживалась линия на то, чтобы скрыть сам факт аварии, ее масштабы и последствия от общественности, средств массовой информации.

        По прибытии в Челябинск-40 комиссия активно включилась в работу, пытаясь выяснить причины, повлекшие радиационную аварию. Но, как выяснилось, ситуация со взрывом емкости оказалась непростой, требующей специального изучения множества проблем.

        Комиссии же Славского было буквально не до этого. Ей пришлось в экстренном порядке заниматься в основном организацией работ по ликвидации последствий аварии, оказанию помощи пострадавшему населению. Поэтому 11 октября 1957 г. создается специальная техническая комиссия по установлению причин взрыва емкости с радиоактивными отходами.

        В состав технической комиссии вошли 11 человек. В основном это были крупные ученые, известные специалисты атомной отрасли, такие, как: Н.А. Бах, И.В. Жежерун, 3.В. Ершова, В.П. Никольский и другие.

        Председателем этой комиссии стал известный советский химик, член-корреспондент АН СССР В.В. Фомин. Ознакомившись с обстоятельствами взрыва банки № 14 комплекса С-3, комиссия вскоре установила причины аварии.

        Как отмечалось в "карательном" приказе по Минсредмашу от 1 ноября 1957 г, "изучение причин взрыва емкости с радиоактивными отходами показало, что эксплуатация ее осуществлялась неудовлетворительно. Утвержденный главным инженером комбината регламент охлаждения банок комплекса грубо нарушался начальником цеха". В докладной записке в адрес ЦК КПСС министр Е.П. Славский также сообщал: "Расследуя на месте причины взрыва, комиссия считает, что главными виновниками этого происшествия являются начальник радиохимического завода т. Пащенко и главный инженер этого завода т. Ермолаев, допустившие грубые нарушения технологического регламента эксплуатации хранилищ радиоактивных растворов, директор комбината т. Демьянович и главный инженер этого комбината т. Мишенков, которые знали об этих нарушениях и не принимали мер к строгому соблюдению имеющихся 10 инструкций по эксплуатации хранилищ".

        Комиссия установила, что банка № 14 заполнялась радиоактивными отходами с 9 марта по 10 апреля 1957 года. В нее было залито 256 м3 высокоактивных растворов. Контрольно-измерительные приборы, взятые, в основном, с предприятий химической промышленности, не выдерживали условий радиохимического производства, подвергаясь сильнейшей коррозии. В акте технической комиссии отмечается, что "контроль уровня жидкости в банках и воды в каньонах отсутствовал, вследствие выхода из строя контрольно-измерительных приборов ещё в первые годы эксплуатации комплекса".

        Ремонт системы контроля оказался невозможен из-за высоких радиационных полей и конструктивных особенностей кабельных коридоров, проходящих в емкостях. Так как в хранилище использовалось только внешнее охлаждение, то банки с отходами первоначально были погружены в воду. При испарении растворов они постепенно стали всплывать, что приводило к нарушению их герметичности. В результате некоторые емкости, в том числе взорвавшаяся, начали загрязнять охлаждающую воду. Вскоре их перевели на периодический режим охлаждения вместо постоянного.

        Не замечена была и "усушка" радиоактивных отходов в течение длительного времени, в то время, когда в ёмкостях фактически отсутствовала система охлаждения и контрольно-измерительные приборы. Думается, что подобная успокоенность была обусловлена в значительной степени тем, что специалисты химкомбината считали невозможным взрыв радиоактивных отходов. Кстати, так полагали многие отечественные и зарубежные ученые. Например, руководитель атомной программы Великобритании Джон Хилл, узнав в 1976 г. из печати о взрыве в СССР хранилища радиоактивных отходов, заявил: "Это чепуха, отходы не могут взорваться, это исключено всеми физическими законами". Но, как оказалось, при определенных условиях радиоактивные отходы взрываются, да еще как!

        Следует отметить, что поначалу члены комиссии по расследованию причин аварии считали, что она могла произойти или в результате ядерной цепной реакции на плутоний или взрыва гремучего газа, или взрыва сухих солей нитратов и ацетатов натрия, образовавшихся при испарении воды из радиоактивных отходов.

        Расчеты показали, что даже при наличии в емкости плутония в 100 раз больше, чем предусмотрено по регламенту, цепная реакция была невозможна. Отсутствие в продуктах взрыва короткоживущих изотопов бария-140, лантана-140, хрома-5 1, которые всегда присутствуют при ядерной цепной реакции, также подтвердило отсутствие самопроизвольной цепной реакции. Маловероятной оказалась и вторая предполагаемая причина - взрыв гремучей смеси. Техническая комиссия Минсредмаша установила, что в банке № 14 взорвалась смесь сухих солей, количество которых достигало 70-80 тонн.

        В приказе по Минсредмашу отмечалось, что основной причиной взрыва явилось недостаточное охлаждение банки № 14, что привело к повышению температуры в ней и к созданию условий для взрыва солей. Это позднее и было подтверждено на основании опыта, проведенного в ЦЗЛ химкомбината.

       Осушение раствора и разогрев нитратно-ацетатного осадка до температуры + 330°С привели к такому взрыву. Впоследствии в Академии химзащиты также было подтверждено, что смесь нитратных и ацетатных солей взрывается аналогично черному пороху. Таким образом, было доказано, что основной причиной взрыва на химкомбинате стало осушение и разогрев радиоактивных осадков при неправильной организации охлаждения емкости-хранилища.


Источник: Толстиков, В. С. Радиационная авария 1957 года на Южном Урале: правда и домыслы / В. Толстиков // Охрана природы Южного Урала: областной экологический альманах. 2007. - Челябинск, 2007. - С. 19-23.