| "В память о времени и людях": Полнотекстовая база данных об Озёрске | |
| ФГУП ПО "Маяк". История "Маяка" | |
|
вернуться назад
ветеран ПО «Маяк» |
|
|
За всю историю атомной энергетики в мире произошло четыре крупных техногенных аварии: в Англии на военном реакторе в Уиндескейле, в США на атомной станции «Тримайл-Айленд» и две в СССР (авария 1957 года на ПО «Маяк» и Чернобыль). Плюс аварии на АЭС в Японии. О взрыве на «Маяке» на протяжении длительного времени общественность практически ничего не знала. Позднее, непонятно почему, авария была растиражирована в СМИ как «Кыштымская авария». В Кыштыме по этому случаю даже недавно был установлен обелиск, хотя этот город к данному событию не имеет никакого отношения. Да и Восточно-Уральский радиоактивный след (ВУРС), который образовался после 1957 года, не коснулся Кыштыма и его жителей. В СССР факт взрыва на ПО «Маяк» впервые получил подтверждение в июне 1989 года, когда на пресс-конференции в Челябинске первый заместитель министра атомной промышленности и энергетики Б.В. Никипелов сделал официальное заявление о радиационной аварии 1957 года. По сути, мы сегодня отмечаем две даты. Межведомственный совет по информации и связям с общественностью в области атомной энергетики 30 июня 1989 года опубликовал информационный бюллетень «Об аварии на Южном Урале 29 сентября 1957 года». После этого на общественность обрушился просто шквал публикаций, захлестнувший центральную, региональную и местную печать. Взрыв 1957 года в СМИ нередко раздували до неимоверных масштабов, называя его не иначе как «кыштымская катастрофа». Отмечу, что «катастрофа» влечёт за собой значительные жертвы и разрушения. При взрыве 57-го года их не было. По поводу этих публикаций известный специалист по радиационной безопасности, кандидат технических наук, заместитель главного инженера ПО «Маяк» Е.Г. Дрожко заметил: «В статьях допускался ряд неточностей. В частности, объём ёмкости составлял не 160 кубометров, а 250. Попадание осадков в ёмкости исключалось, т.к. они помещались в бетонные каньоны с перекрытием из бетонных плит с гидроизоляцией. Мощность взрыва была во много раз меньше» и т.д. Так что же произошло в действительности 52 года назад? Дело было в воскресный день. 29 сентября 1957 года в 16 часов 22 минуты по местному времени на радиохимическом заводе (235) взорвалась одна из ёмкостей, так называемая «банка», служащая хранилищем высокорадиоактивных отходов. Взрыв полностью разрушил ёмкость из нержавеющей стали, которая находилась в бетонном каньоне глубиной восемь метров. Надо сказать, что во многих отечественных и зарубежных публицистических материалах мощность взрыва часто преувеличивается… Громыхнуло, мол, так, что в окнах домов вылетели все стёкла и распахнулись все двери. Да, пострадали некоторые здания на промплощадке комбината, но в городе этого не было. На следующий день после аварии наш город жил спокойной, вполне размеренной жизнью. Многие горожане ещё долгое время так и не знали о произошедшем. Если бы мощность взрыва была эквивалентна 500 т. тротила, как писал один из первых зарубежных журналистов посетивший «Маяк» француз Ж-Ф. Ожеро, то неизбежно должны были разрушиться другие такие же ёмкости, которые были рядом! Следует сказать, что даже находившиеся поблизости люди не пострадали. В этот день комплекс обслуживала смена, в которую входили техник В.И. Комаров, аппаратчики М.А. Саранов и Д.И. Хорошев, машинист насосной станции по охлаждению комплекса В.М. Осетров и электромонтёр Г.В. Кунакбаев. Эта злополучная смена началась как обычно, в 13 часов 40 минут… Спустя несколько дней, когда ребята отвечали на вопросы «а было ли в момент взрыва страшно?», все пятеро ответили – нет. Страх пришёл позднее. Во взорвавшейся ёмкости было 20 миллионов кюри радиоактивности. Около 10% радиоактивности поднялось в воздух на высоту до 1 километра, образовав территорию ВУРС, этого уникального природного полигона, созданного рукотворной бедой. Остальная часть отходов, 18 миллионов кюри, выброшенных из ёмкости, осталась на промышленной площадке химкомбината «Маяк». Облако, состоящее из радиоактивной пыли, накрыло многие промышленные объекты. В зону загрязнения попали транспорт и подъездные железнодорожные пути, дороги, реакторные заводы, строящийся радио-химический завод (объект 35), завод по производству радиоизотопов, пожарная часть, вспомогательные объекты, военные городки и лагерь заключённых. В момент взрыва в районе комбината дул порывистый юго-западный ветер. Его скорость в приземном слое составляла – 5 м/сек., на высоте 500 метров – 10м/сек. С этой скоростью воздушные массы из района комбината двигались в направлении Багаряка, Каменск-Уральского, пройдя расстояние до них за 3-4 часа. 2 миллиона кюри радиоактивности разнесло по лесам, полям, озёрам на площади около 20 тыс. кв. км в Челябинской, Свердловской, Тюменской и Курганской областях. Полностью процесс формирования первоначального следа завершился через 11 часов после взрыва. Эта авария принесла немало горя и страданий жителям Челябинской и Свердловской областей. II В ходе работ по ликвидации последствий аварии, многие люди, от рядового исполнителя до руководства высокого ранга, впервые столкнулись с невиданными ранее явлениями. Причём далеко не все осознавали подлинный их смысл, вернее драматизм происходящих событий. Министр среднего машиностроения СССР Ефим Павлович Славский первый получил довольно путаный доклад с комбината, но после совещания Славский доложил А.И. Микояну, исполнявшему в то время обязанности председателя Совмина (Н. Хрущёв был в отпуске), что на химкомбинате произошёл взрыв, и что он выезжает на место. На третий день после взрыва из Москвы для выяснения причин ЧП прибыла спецкомиссия во главе с министром Е.П. Славским. Комиссия обладала очень большими полномочиями. Ей предстояло решить огромное количество сложнейших задач. Параллельно этой группе пришлось в экстренном порядке заниматься и организацией работ по ликвидации последствий взрыва, оказанию помощи пострадавшему населению, которое, кстати, мало что знало об инциденте и его масштабах. 11 октября 1957 года создаётся уже специальная «техническая комиссия» по установлению причин аварии: руководством комбината и завода вопросам по хранению радиоактивных отходов уделялось меньше внимания, чем основному производству. Это считалось второстепенным делом. Изучение причин взрыва ёмкости с радиоактивными отходами показало, что её эксплуатация осуществлялась НЕУДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО. Комиссия указала, что «главными виновниками этого происшествия являются директор радиохимического завода Пащенко, главный инженер завода Ермолаев, допустившие грубые нарушения технологического регламента эксплуатации и хранения радиоактивных растворов, директор комбината Демьянович и главный инженер Мишенков, которые знали об этих нарушениях и не принимали мер к строгому соблюдению имеющихся инструкций по эксплуатации хранилищ». Было доказано, что основной причиной взрыва стало осушение и разогрев высокоактивных осадков при неправильной организации охлаждения ёмкости. В срочном порядке дозиметристами комбината были проведены работы по выявлению и составлению картограмм загрязнения территорий, зданий, сооружений и транспортных путей. Первая приблизительная оценка радиоактивного загрязнения промплощадки была произведена через 12 часов после взрыва. Загрязнёнными оказались многие производственные здания, строящиеся объекты, паровозы, вагоны, автотранспорт, бетонные и железные дороги и др. Но основное «пятно» всё же находилось на основной площадке. Взрыв ёмкости нарушил систему охлаждения других ёмкостей. В любую минуту мог произойти новый взрыв. Надо было как можно быстрее подать воду для их охлаждения. Из-за большой загрязнённости прилегающей территории, высоких доз излучения сделать это оказалось очень и очень непросто. Немедленно были разработаны специальные «Первоочередные санитарные мероприятия по комплексу». Работы велись с исключительным риском в условиях невероятной спешки – новый взрыв мог прогреметь в любую минуту. Начали сверлить отверстия в железобетонных стенах и перекрытиях ёмкостей для подачи воды на охлаждение. Так как гамма-излучение превышало допустимую норму в тысячи раз, разрешалось работать здесь 2-3 минуты в смену. Поэтому потребовалось большое число бурильщиков. В труднейших условиях эта задача была в конечном итоге решена. Вода пошла на охлаждение. Тяжёлая ситуация сложилась на строительстве нового радиохимического завода. Министр Е.П. Славский обратился к строителям, эксплуатационникам с вопросом: «Не лучше ли строить заново, на другом месте?» Строители молчали. Опыта отмывки поверхностей, особенно стен и перекрытий крыш не было. Специальной техники – никакой. В наличии были лишь пожарные машины, бульдозеры, лопаты и отбивные молотки. М.В. Гладышев (ставший затем директором этого завода) предложил вести работы по отмывке, подчеркнув, что всё надо начинать с организации пункта переодевания, то есть срочно достроить санпропускник. Работы начались без промедления. На всех загрязнённых объектах из состава работников реакторного, радиохимического производств, военно-строительных частей, работников транспортных и других цехов, а также из специалистов Центральной заводской лаборатории были созданы специальные отряды по очистке. Особенно много усилий пришлось приложить на месте взрыва и вокруг него. Завершить все работы по дезактивации территорий комбината намечалось до мая 1958 года. Однако объём оказался значительно больше. Основные работы по ликвидации последствий аварии на территории химкомбината продолжались в течение всего года. В день аварии Озёрску повезло: радиоактивное облако миновало его стороной – сыграло свою роль удачное расположение города – при закладке учли «розу ветров». Несмотря на эти благоприятные обстоятельства через сутки в Озёрске фон по бета-излучению вырос в 1200 раз, а по гамма-излучению в 40 раз. В первые часы после взрыва радиоактивность заносилась в «сороковку» колёсами автомобилей, а также загрязнённой одеждой и обувью работников химкомбината, строителей и военных. Дальнейшее поступление радиоактивности в город было приостановлено (стали запрещать въезд автотранспорта с площадки, были организованы дозиметрические посты). Все прибывающие с промплощадки обязаны были выходить на контрольно-пропускных пунктах и пересаживаться в «чистые» автобусы. Это требование распространялось на всех, независимо от рангов и служебного положения. В первые дни после аварии среди горожан имели место всевозможные слухи и домыслы. Кое у кого возникли и «чемоданные» настроения, были и те, кто уехал из «сороковки». Серьёзное внимание на проведение разъяснительной работы стало обращаться не сразу, с опозданием. Сегодня трудно представить, сколько сил и здоровья затратили работники химкомбината и военные строители при очистке загрязнённых объектов и территории промышленной площадки, обеспечив при этом непрерывную стабильную работу всех объектов. В своё время правительство СССР для участников ликвидации последствий аварии установило соответствующие медицинские и социальные льготы, по которым ныне действующим законом РФ № 122 на 50% урезано не только финансирование, но и индексация этих выплат, начиная с 2000 по 2008 годы. Источник: Шевченко, В.И. Тяжкое бремя «маяковцев»: Воспоминания ликвидатора аварии 1957 года, ветерана ПО «Маяк» и Минатома В.И. Шевченко // След 57 года: Сборник воспоминаний ликвидаторов аварии 1957 года на ПО «Маяк» / Ред.-сост. Г.А. Чернецкая. – Озерск, 2007. – С. 24-30. |
|