"Целая эпоха в жизни комбината и города связана с именем Броховича", - так сказано в одной из публикаций, и сказано справедливо. Он в жизни комбината стал эпохой, а комбинат в его жизни - судьбой, поскольку Борис Васильевич отдал становлению и развитию "Маяка" 55 лет, из них 18 занимал должность директора предприятия.

        Что он был за директор? Что говорят о нем люди, работавшие с ним бок о бок?

        В. П. Матвиенко: "Впервые я увидел его на реакторе АВ-1, куда меня направили работать как молодого специалиста после окончания института. Сижу в приемной, смотрю: выходит из кабинета высокий, улыбающийся, с широким лбом и копной волнистых волос на голове молодой мужчина. Наклонился к секретарше, что-то сказал ей на ухо, от чего та, довольная, захихикала, и стремительной походкой направился к двери. Несмотря на высокую должность, держался Борис Васильевич очень просто. Галстуков, пока не стал директором, принципиально не признавал, белой сорочке предпочитал клетчатую рубашку-ковбойку, пиджак всегда носил нараспашку, при встрече с работягами не важничал. Первым поздоровается, каждого назовет по имени- отчеству и непременно спросит: "Как дела?" И не ради формы, а потому что, действительно, интересовался, как живут его работники. Если выяснялось, что у человека есть проблемы, немедленно подключался и помогал".

        А. П. Жаров: "Будучи директором комбината, Борис Васильевич приезжал к нам на завод регулярно. Иногда поводом для его приездов были какие-то ЧП, но чаще всего они носили плановый характер. И всегда от его визитов была большая польза. Он очень быстро и умело разбирался во всех вопросах, давал быстрые и правильные решения. Особенно мне запомнился сентябрь 1975 года, когда на реакторе АВ-1 возникла, по сути, аварийная ситуация: зависли блоки в 22 каналах. И как раз в это время директор завода Гусев и наш куратор в заводоуправлении Лев Васильевич Кириллов заболели.

        Пришлось мне, как главному инженеру, целиком взять все руководство работами по удалению зависших блоков на себя. Естественно, находились на заводе с утра до вечера. Причем работа контролировалась из Москвы. Ежедневно от начальника Главка Зверева раздавалось один-два звонка. "Как идут дела? - спрашивал он. - Каким инструментом пользуетесь?" Про инструмент он спрашивал неспроста. Дело в том, что наибольший эффект при высверливании блоков дают фрезы из каленого металла. Они более стойкие. Но Москва категорически запретила их использование: дескать, могут расколоться и остаться в ячейке. Хотя еще ни одна не раскололась. И вот здесь мне оказал очень большую помощь Брохович. "Работайте калеными, - сказал он. - Ответственность беру на себя". О чем это говорит? Что он был руководитель, уверенный в своих знаниях и решительный".

        В. П. Матвиенко: "Не раз Брохович принимал и личное участие в ликвидации аварий. При этом не только не избегал грязных работ, а, напротив, лез в самое пекло. Ночь-полночь - для него не важно: приезжает на завод, быстро знакомится с обстановкой и вместе с другими приступает к работе. Даже к штанге становился, когда высверливали застрявшие в каналах урановые блоки.

        - Но ведь вроде бы не директорское это дело - крутить вручную штанги?

        - Не директорское, согласен. Иногда рабочие ему об этом говорили, но тогда время было такое. Считалось, что надо увлекать людей личным примером. По двое суток с завода не уходили. Только сбегаем в столовую, прикорнем немного где-нибудь в углу - и снова за дело.

        - И он вместе с вами?

        - Конечно, - ответил Владимир Платонович таким тоном, будто я спросил его о чем-то само собою разумеющемся. - Он всегда был в гуще событий".

        В. Д. Абрамов: "Строилось общежитие для малосемейных. Оно практически было готово, скоро сдавать, и вдруг руководство УКСа и стройки принимают решение о замене ванн душевыми кабинами с поддонами. Вместо полутораметровых ванн - кирпичные поддоны, поверх которых - обыкновенная штукатурка и плитка. Мы не соглашаемся, говорим, что это завтра же потечет.

        - Не потечет, - отвечают нам строители, - там предусмотрена гидроизоляция.

        - Да никогда вы не сделаете такую гидроизоляцию, чтобы она через некоторое время не потекла. Положено по проекту ставить ванны - ставьте.

        Они не соглашаются. Скандал.

        - Поехали, - говорит Брохович, когда дело дошло до него. Приглашает также главного инженера стройки, УКС, монтажников.

        - Что тут у вас? - спрашивает.

        - Места маловато, - отвечают те, - да и сами ванны трудно достать.

        - Еще что?

        Других причин не было.

        - В таком случае, - говорит Борис Васильевич, - ничего не знаю. Ищите. Без ванн принимать не будем.

        И нашлись в конце концов ванны и построили дом как следует. А если бы Борис Васильевич не настоял? Маялись бы люди до сих пор. О людях он заботился. И в подразделения приедет, поговорит с рабочими (всегда находил время для этого), и нас, когда надвигалось время отпуска, обязательно спросит: - Куда думаешь ехать? Не нужна ли путевка?

        И это у него было в системе".

        А. П. Суслов: "Вопросам развития города он уделял очень большое внимание. Никогда не отделял город от комбината. Создание материальной базы УРСа, совхозов, соцкультбыта, строительство жилья - все это находилось под его личным контролем и включалось в титул по его четкому указанию. И отслеживалось - будь здоров! Только попробуй чего-нибудь не выполнить".

        Б. Н. Ентяков: "Расскажу о случае, который оказался для меня очень поучительным. Тем более что случай трагический и правильные действия со стороны руководства в той ситуации были очень важны. Суть события состояла в том, что учащиеся школ города поехали на автобусе в челябинский цирк и на обратном пути около села Дол годе ре венского попали в автомобильную катастрофу. Семеро детей погибло. Получив это известие, мы немедленно собрались в горкоме партии и стали звонить по окрестным городам, чтобы выяснить, где находятся дети (после аварии их развезли по разным больницам) и в каком они состоянии? Когда выяснили, я пришел к Борису Васильевичу и стал докладывать, какие мы предприняли героические усилия по розыску пострадавших. Казалось бы, важная информация. Но он меня даже недослушал. Отмахнулся (вроде не это главное) и вот что спрашивает: - А ты в семьях побывал?

        - Нет, - говорю, - Борис Васильевич, не побывал.

        - Ну, так брось все и первым делом сходи в каждую семью, извинись перед ними за нашу плохую работу и раздели с ними горе. Поговори, утешь и выясни, кому, в чем и какая нужна помощь. Мы должны каждой семье оказать помощь. Каждой, понимаешь?

        Признаться, поначалу такой оборот разговора меня ошарашил. До бесед ли в такой обстановке? Но со временем я понял, насколько Борис Васильевич распорядился мудро и дальновидно. Года три прошло после той трагедии, иду я как-то по улице, вдруг меня останавливает мужчина, которого я в первые минуты даже не узнал. А он представился и говорит:

        - Вы не представляете, как мы вам были благодарны. За то, что вы пришли в нашу семью, оказали нам всяческую помощь и с таким участием отнеслись к нашему родительскому горю. Даже не помощь главное, а именно участие.

        Я запомнил этот его урок на всю оставшуюся жизнь".

        М. А. Саморуковская: "В то время главным было не деньги выбить, а достать нужные материалы. Материалов не хватало. Поэтому я во Дворце культуры практически не жила: все время моталась по стране. Из Москвы везу ткани, из Ленинграда - аппаратуру, постоянно в поиске. И вот здесь я должна сказать слова большой благодарности и Броховичу, а вместе с ним и Петру Ивановичу Трякину, который непосредственно занимался вопросами снабжения, и председателю профкома Александру Львовичу Лившицу. Это были люди одного плана: простые и в то же время очень заботливые. Они так себя поставили, что я не стеснялась к ним обращаться, не чувствовала их высоты. И они мне ни в чем не отказывали.

        - Дворец - это наш цех культуры, - говорил Брохович, - визитная карточка города, его красные ворота. Значит, его надо содержать так, чтобы в него не стыдно было привести гостей.

        И нам в 9 отделе (отделе снабжения комбината - В.Ч.) всегда была зеленая улица. По оснащенности аппаратурой равных нашему ДК не было во всей области. Когда в Челябинске проводились смотры, мне всегда звонили оттуда и просили:

        - Маргарита Алексеевна, будьте добры, приезжайте, пожалуйста, со своей аппаратурой, чтобы и другие коллективы могли на ней поработать.

        За что я еще благодарна Броховичу - он меня по-доброму и очень умно учил жизни. Помню, в начале своей директорской деятельности я затеяла кампанию по переносу от ДК автобусных остановок.

        - Центр культуры, - рассуждала я, - а тут постоянная толчея, окурки, мусор. Надо убрать остановки куда-нибудь в другое место.

        Однако Борис Васильевич мои планы не только не одобрил, а даже по-отечески поругал за них. Да это же твоя реклама, сказал он. Люди, выходя из автобусов, видят твои объявления о концертах, лекциях и кино. За день ни одна тысяча человек прочитает. А ты говоришь "уберите автобусы".

        Н. Е. Мельникова: "Сделав что-то хорошее для людей, Борис Васильевич никогда не хвалился этим и не выставлял свое благодеяние напоказ. Другие, смотришь, грудь вперед и, прежде всего, себя стараются показать, а Борис Васильевич, наоборот, делал добро потихонечку, всячески избегая публичных похвал".

        А. П. Суслов: "Борис Васильевич - это громада. Я, кроме чувства глубочайшего уважения к нему, ничего не испытываю. Он удивительный организатор. Умел поставить задачу, умел проконтролировать ее выполнение, умел спросить".

Источник: Черников, В. Хозяин / В. Черников // Озерская правда. - 2005. - 31 октября. - С. 6.