Под окном моей квартиры есть маленький скверик, а в нем скамейка, С утра и до позднего вечера на ней сидит человек, удаляясь иногда на непродолжительное время. Руки человека сложены на коленях. Рядом - два костыля. Он инвалид. У него нет одной ноги. Бездеятельность его можно оправдать...

       Но живет в нашем городе другой человек: у него нет правой (подчеркиваю - правой!) руки и обеих ног. И когда бы вы ни заглянули к нему в дом, он всегда при деле. Ремонтирует машину, работает на садовом участке, читает.

       Но может случиться так, что дома вы его не застанете. Стало быть, он на рыбалке или... уехал в Челябинск по делам. Лично для меня Юрий Павлович Татар (так зовут моего героя) - фантастическая реальность. И еще. Как только у меня возникает желание "покукситься", я вспоминаю его, и плохое настроение тут же проходит. Думаю, узнать историю его жизни будет не бесполезно любому. И тому, кто обделен здоровьем. И тем более тому, кто во всех отношениях благополучен, но страдает от "бессмысленности существования"...

       Июльский жаркий полдень. Мы с Юрием Павловичем и врачом В.Н. Дощенко сидим в беседке (семья Татар живет в коттедже).

       Татар Ю.П.: В то время я уже третий год работал на заводе 20. 10 декабря 1968 года пришел на вечернюю смену и обнаружил, что под камерами грязно, пробы не отобраны, в техкартах нет росписей. Я заявил начальнику смены, что принять смену не имею права. В ответ услышал, что раз я не желаю работать, то могу идти домой. Но я ответил, что буду находиться на рабочем месте, а завтра с утра при начальстве разберемся. Через несколько часов мне поступило указание отобрать пробы и отнести в лабораторию. Я отобрал и увидел, что в аппарате превышение "продукта" по массе. Доложил. Мне не поверили. Тогда пришлось идти в лабораторию. Там подтвердили. После этого начальник смены дал команду по разгрузке аппарата. Для этого нужны были емкости.

       В помещении находился бачок из нержавейки и бутыль на 20 литров. Первую порцию с моим напарником Дербушем мы отсосали вакуумом в бачок и отодвинули в сторону. Потом взяли бутыль и начали откачивать в нее. Тут Дербуш сказал, что ему плохо и вышел из комнаты. Я остался один. Откачать надо было литров 15. Решил заглянуть в аппарат, чтобы посмотреть, сколько еще осталось. Когда повернулся - сверкнула голубая молния и послышался хлопок. Бутыль разорвало. Все произошло в считанные секунды. Наверное, секунд пятнадцать я там находился. Выскочил из комнаты, рукой схватился за перила, спрыгнул на первый этаж. И услышал, что сработала сигнализация...

       Дощенко В.Н.: Больной Татар поступил к нам в крайне тяжелом состоянии. Мы понимали, что имеем дело с лучевой болезнью. Вместе с Юрой к нам в клинику ФИБа поступил его напарник - Лев Сапожников. Поначалу он не говорил, что после того, как Татар выбежал из помещения, где произошла авария, он вернулся туда. Чтобы скрыть происшедшее, взял бачок с продуктом (там возникла вторичная цепная реакция) и стал с ним спускаться по лестнице. Поскользнулся. Правда, бачок не выронил, а съехал по ступенькам вместе с ним вниз. В душ его привели уже под руки. Он получил солидную дозу. Юра получил на правую руку и правую ногу свыше 2000 бэр, а на корпус более 600 бэр. Мы связались с Москвой, понимая, что там условия для лечения лучше, и обоих отправили самолетом в клинику № 6.

       Татар Ю.П.: Всю дорогу меня тошнило. В больнице нас положили в разные палаты. На 15-е сутки Сапожников скончался. Я слышал, как он умирал, - нас разделяли стеклянные двери. Но утром, когда я спросил врачей, как себя чувствует Лев Ивановки, мне ответили: "Гораздо лучше, чем ты".

       Конечно, его смерть на меня подействовала удручающе. Мой врач, профессор Андрей Иванович Воробьев, сказал: "Не расстраивайся, с тобой будет все хорошо". Но в тремя мне было далеко до "хорошо". Мучили страшные боли, поэтому ставили до 12 инъекций различных наркотиков в сутки...

       Дощенко В.Н.: В марте 1969 года я побывал в шестой клинике. Юра выглядел уже лучше, хотя был очень истощен.

       Когда я зашел к нему в палату, по его щекам прокатились две слезинки. Никогда больше ни слез, ни жалоб я от него не видел и не слышал. Врачи понимали, что находима ампутация правой руки и правой ноги. Это подтверждал и наш опыт с другим пациентом, которому после перенесенной на заводе 25 цепной реакции были удалены в 1952 году обе ноги. Но Юре-то было всего 28 лет!

       Татар Ю.П.: Пятого августа 1969 года у меня ампутировали правую кисть. На третьи сутки из реанимации перевели снова в палату, но тут начались адские боли в правой ноге. Хирург Вадим Николаевич Петушков, помню, тогда пошутил: "То рука у тебя болит, то нога. Что делать-то будем?" Я попросил ногу отрезать. Врачи с операцией тянули, видимо, надеялись на лучшее. Но после того, как 11 августа я потерял сознание, мне ампутировали и правую ногу. И снова реанимация. Через пять сyток - родная палата и обещание врачей: "Будешь жить!" Конечно, стало полегче, но сильные боли иногда донимали. Пришлось ампутировать правую руку целиком. В то время я слышал от многих, что меня ждет перспектива наркомана, но я просил укол только тогда, когда не было сил терпеть. Как только боли стали проходить, я сразу же отказался от наркотиков...

       Дощенко В.Н.: Юра пролежал в московской больнице год, вернулся в город и пришел ко мне. Нет, вы представьте! Человек пережил цепную реакцию, видел голубое свечение Черенкова, получил огромную дозу и сам (на правой ноге у него был протез) пришел в клинику! Мы стали его наблюдать. Через полтора года на левой ноге появилась маленькая язвочка. Она начала расти и стала размером с две больших ладони. Что только мы не предпринимали! Я даже прикладывал к больному месту плодные оболочки молодых рожениц. Но это мало помогало. А вдобавок еще завелась синегнойная палочка. Я позвонил в Москву Петушкову, и он мне посоветовал сыпать на язву борную кислоту. Синегнойную палочку вывели. Но левую ногу все-таки пришлось ампутировать. Теперь у нас есть опыт: доза свыше 1000 бэр дает смертельную неизлечимую форму, и тянуть с ампутацией нельзя. Если же говорить об этом уникальном пациенте, то вот что я хочу отметить: за 40 лет моей врачебной деятельности у меня было много самых разных больных, но такого волевого я не припомню. Юра - пример мужества и стойкости.

       А вы, читающие эти строки, много ли встречали людей, которые постоянно пребывают в одном настроении под названием: "Я люблю тебя, жизнь!"?

       Когда Юрий Татар рассказал, что однажды по дороге в Екатеринбург возникла необходимость перебортовать колесо на "Жигульке"…

       Когда поведал, как много лет назад, зимой, на татышской дороге пришлось, лежа на ватнике, поправлять цепь на мотоколяске...

       Когда он обмолвился, что уже шесть (!) раз ездил на своей машине в Краснодар проведать маму...

       Когда он сказал, что на спидометре его автомобиля цифра перевалила за 340 тысяч километров...

       Когда, входя в его дом, постоянно видишь, что этот человек не дает расслабиться...

       Когда поражаешься его юмору и оптимизму, которые помогают ему из гать жалоб, охов и стонов...

       Тогда всякий раз думаешь: "Господи, а мы, имеющие руки и ноги, как должны тогда жить?".

Источник: Павловская, Н. «Я очень люблю жизнь!» / Н. Паловская // «Сороковские» портреты / сост. А. Волынцев, С. Борчиков. – М., 2004. – С. 111-114.