В одно из посещении Филиала № 1 Института биофизики от сотрудников, с которыми довелось встретиться, услышала пожелание "непременно написать о Зое Ивановне Калмыковой!" А далее шли характеристики в самой превосходной степени, которые кратко можно свести к следующему: "Необыкновенно замечательный человек!" и "Если газета не расскажет о Калмыковой, то это будет преступлением, тем более что у нее надвигается юбилей!"

       Сама же Зоя Ивановна встретила мое предложение написать о ней безо всякого энтузиазма. И не потому, что не захотела предавать огласке свой возраст, просто думала иначе: "Не надо обо мне. У нас так много интересных ученых (она назвала докторов наук Н.Д. Окладникову, З.Б. Токарскую, В.Ф. Хохрякова, Н.А. Кошурникову, К.Н. Муксинову и еще целый ряд кандидатов наук). А я нетипична. Я белая ворона". Но что может быть интереснее нетипичного человека? Только еще более нетипичный.

       Уступая моим "домогательствам", доктор наук по специальностям патологическая физиология и радиобиология поведала свою биографию.

       "После смерти отца, когда мне было 12 лет, один врач поинтересовался, кем я собираюсь стать. Я честно ответила: "Не знаю. Но лучше повешусь, чем стану врачом". "Почему?" - спросил он. "Потому что все равно умру от жалости к больным. Зачем для этого высшее образование?"

       А потом была война, когда больше всего требовались врачи и солдаты. В солдаты меня не приняли: Кремль на письмо не ответил, а военный комендант после оскорбительного вопроса (да умею ли я хоть солдатское белье стирать?) произнес громкую речь без знаков препинания - она заканчивалась словами, очень похожими на "Вон отсюда!"

       Оставалась одна дорога - в медицинский институт. Но я боялась ужасов "анатомички", поэтому однажды вечером тайно посетила больничный морг. В секционной было чисто и безлюдно, если не считать одного трупа, накрытого простыней. Я замерла в восторге: из-под простыни струились золотые волосы, пронизанные закатным солнечным лучом. "Анатомичка" оказалась прекрасной! И я подола заявление в Киевский государственный мединститут, эвакуированный в г. Челябинск.

       А на первом же занятии по "препарированию трупа" упала в обморок. Сокурсники вынесли меня на улицу и прислонили к стенке. У этой стенки я и провела все последующие занятия в морге. Анатомию изучала по скульптурам Микеланджело и картинам Рубенса (уж они-то знали анатомию в совершенстве!).

       Превосходные киевские профессора кое-как дотянули меня до диплома и оставили в аспирантуре на кафедре патологической физиологии. Зав. кафедрой, проф. Р.А. Дымшиц сразу дал задание: забить кролика внутривенным введением воздуха. Мы просидели целый день с ним рядом (с кроликом), и у нас ничего не получилось. Рассерженному профессору пришлось забивать кролика самому.

       Всю ночь я решала вопрос: быть или не быть мне в аспирантуре? Выходило: не быть! Но утром попались на глаза стихи: И покуда не поймешь Смерть для жизни новой, Хмурым гостем ты живешь на земле суровой.

       И я осталось в аспирантуре. После ее окончания когда мне исполнилось ровно 25 лет и 1 месяц, зам. министра здравоохранения А. И. Бурназян отправил меня сначала в Москву, в Институт биофизики, а позже - в биолабораторию ЦЗЛ, в г. Челябинск-40 (именуемый "сороковкой"). Там я сразу напустила полную комнату кроликов и стала экспериментировать... Опыт продолжался до 9 часов вечера. 18-летний солдат-охранник попросил разрешения присутствовать. Я разрешила. Постепенно комната заполнилась винными парами. "Какие странные в "сороковке" кролики!" - подумала я, но затем поняла: это солдат. И сказала: "Как вы можете? Такой молодой!". А он ответил: "Да, вам хорошо! Ваша жизнь прошла, и вам уже ничего не хочется! А мне всего хочется! А есть только вино!"

       Я поняла, что юноша прав: моя жизнь была кончена.

       И действительно, за оставшиеся несколько десятилетий я успела овладеть лишь фотографированием, киносъемками и стрельбой из пистолета. Но последнее даже не моя заслуга, а трех мужчин, кандидатов наук. Однажды они обратились ко мне: "Нам очень хочется стрелять из пистолета, но нас не пускают в ТИР без женщины. А вы - женщина". Когда я в этом усомнилась, они возмутились: "Когда-то в стационаре мы спасали вас от смерти! А вы теперь не соглашаетесь ради нас даже на маленькую любезность!"

       Пришлось согласиться. Через 4 месяца всем трем мужчинам присвоили 2 й спортивный разряд. Мне присвоили 1-й. И на областных соревнованиях вручили "Медаль чемпиона". Один из трех, глубоко оскорбленный, заявил: "Ну, знаете! Я никогда в жизни не соглашусь стреляться с вами на пистолетах!" Я запомнила. И никогда в жизни не затевала дуэлей с мужчинами на пистолетах. А медаль подарила одному из них, но ее вскоре украли..."

       Не правда ли, читатель, ты согласишься с мнением коллег З.И. Калмыковой: скрывать от народа такого человека - преступление.

       Но ироничный тон, который присутствует в повествовании, может ввести в заблуждение: как все было изящно и легко! Кстати, ирония по отношению к себе - привилегия личностей великих. А у Зои Ивановны судьба складывалась по Гете:

       "Жизнь человеческая - трагедия. Ура!"

       Но, конечно, было в этой судьбе немало и светлых фрагментов. ДЕТСТВО... Всем, известно, что каждый ребенок гениален. И оно не была исключением. В 9 лет поступила в балетную студию г. Новочеркасска с твердым убеждением стать балериной. Уже через два года получила партию Феи в балете "Волшебная флейта". Три закадычные подружки, которые учились вместе с Зоей, остались "пастушками у ручья".

       Надо сказать, что накануне премьеры молодому дарованию мама купила новую модную шляпку и модное пальто, в которых Фея прибыла на спектакль. Пока она раскланивалась на сцене, лучшие подружки плевали в шляпку и карманы пальто.

       Так пришлось расстаться с иллюзией о святости и бескорыстии дружбы, но приобрести взамен убеждение: "Это и есть настоящее признание успеха".

       К сожалению, (к счастью ли?), с балетом ничего не вышло. Девочка стала стремительно расти, партнеры отстали на голову в буквальном смысле...

       В ОТРОЧЕСКИЕ ГОДЫ был написан первый рассказ. Его передали директору литературной школы (уже в г. Орджоникидзе). Рассказ директору очень понравился, но он посоветовал работать над собой и учиться у классиков "Лучше всего у Мопассана и Чехова". Старший брат (летчик-красавец, не знавший отбоя от девушек) ревностно следил за целомудрием сестры и категорически запретил "учиться у Мопассана". С писательством тоже не сложилось...

       В РАННЕЙ ЮНОСТИ были мечты о журналистике, геологоразведке, плаванье на кораблях ("только капитаном!") и о многом другом, что Зоя Ивановна называет теперь "манией ложной романтики". Хотелось быть почти всем, но только не врачом и учителем. А судьба заставила делать именно то, чему она так сопротивлялась.

       ГОДЫ ИНСТИТУТСКИЕ. Медицина, стало быть, была написана на роду, а профессор Дымшиц увидел в своей аспирантке еще и превосходного лектора.

       В скором времени Зоя Калмыкова шла на лекцию, а профессор нес за ней мел и таблицы. Дебют прошел блестяще, но строгая комиссия все-таки сделала одно замечание: надо избавляться от космополитизма. Хотя в той лекции об анафилаксии космополитизма избежать было невозможно: отечественные умы ею мало занимались.

       Конечно, лектору было интересно узнать мнение не только комиссии, но и студентов, которые были зачастую старше своего преподавателя, многие только что с фронта. Одним словом, люди серьезные. Когда же подосланная подслушать приятельница вернулась с задания, то отзывов о лекции не принесла:

       - О лекции студенты ни слова!

       - Так о чем же?

       - Я слышала только: "какие у нее ножки!" "какие волосы!" "какая талия!"

       Студенты, увлеченные захватывающе интересным содержанием лекции и под стать ему обликом лектора, сидели с открытыми ртами и ничего не записывали. Один из доцентов был совершенно разгневан: "Студенты ничего не отвечают!" Лекцию пришлось размножить, учебников в ту пору катастрофически не хватало...

       ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ АСПИРАНТУРЫ куда только не приглашали Зою Ивановну! Но она преданно любила патологическую физиологию. На кафедре не было места для нового аспиранта. И что вы думаете, дорогие читатели? Его пришлось создать только из-за Калмыковой.

       Потом было назначение в секретный город... Не успела она сюда приехать, как получила известие о болезни мамы. Вырваться в первые годы из-за "ограды" не было никакой возможности, на просьбы разрешить выезд к матери услышала: "Куда вы спешите? Она же еще не умерла!"

       Затем пошли месяцы и годы, выкрашенные в сплошной черный цвет. По желанию героини очерка я не буду рассказывать о них подробно. Ограничусь только тем, что она ждала смерти и торопила ее. ЭТО продолжалось семь лет.

       Что это? Это и появившаяся от перегрузок тяжелая болезнь, когда не раз и не два останавливалось сердце, это и парализованная мать, за которой нужно было ухаживать и которая никак не хотела умирать, несмотря на предупреждения врачей: "Ну, на этот раз ей уже не жить...)

       Все эти семь лет Зоя Ивановна, по ее словам, работала автоматически. Выполняла работу по объему большую, чем мог бы сделать другой, берегла свою молоденькую лаборантку, не позволяя ей облучаться. И в свои 32 года считала, что жизнь уже прожита.

       Но вскоре, к изумлению врачей, произошел перелом. Она же им бесконечно благодарна, что о не отправили ее в те годы на инвалидность: для нее это было бы равносильно смерти. Спасибо врачам: А.К. Гуськовой, Г.Д. Байсоголову, Е.Г. Матвеенко, В.Н. Дощенко, Н.Н. Юркову...

       И сейчас, по прошествии десятилетий, ее коллеги и ученики восхищаются ею, называя королевой.

       В.Н. Дощенко, кандидат медицинских наук, старший научный сотрудник, коллега:

       - За свои 44 года, прожитые здесь, я знавал всего троих людей, которые увлечены наукой до самоотречения: Ю.И. Корчемкин, В.С. Андреев, 3.И. Калмыкова. Зоя Ивановна широко эрудированный, безотказный и самый доброжелательный человек, которого я когда-либо знал. Знали бы вы, как она писала свои две кандидатские и докторскую диссертации! Это достойно детективного романа - столько вставало на пути препятствий. К тому же, она сама печатала 500 страниц докторской и сама хлопотала по ее защите. Калмыкова - полноценнейший доктор наук. А какой она ответственный и корректный рецензент!

       Скажу стихами:

Сколько бы эмоций ни жалеть на чашу,
Сколько б добрых слов ни говорить,
Уникальную такую Зою нашу
Можно только лишь недохвалить!

       В.Н. Карпова, старший научный сотрудник, кандидат биологических наук, ученица:

       - Я познакомилась с Зоей Ивановной, когда в 1967 году пришла в ФИБ после окончания института (УРГу). Что сразу бросилось в глаза и отпечаталось в сердце? Это счастливая разница в возрасте, которая позволила ощутить доверительное отношение со стороны более опытного человека и не нарушить определенные дистанции не только в силу законов служебной иерархии, но и в силу глубочайшего уважения к человеку, а уважать этого Человека с большой буквы есть за что.

       Зоя Ивановна - человек одаренный. Говоря о ней, легче сказать, чего она не может, чем перечислять то, что она умеет. Целеустремленная, с богатым творческим потенциалом, светлой головой, золотыми руками и добрым сердцем, она достойна самого глубокого почтения...

       Т.Н. Рысина, кандидат биологических наук, старший научный сотрудник, верный друг:

       - Она так и осталась милым, добрым, необыкновенно чутким и заботливым человеком, самоотверженным и в родстве, и в дружбе. Что еще замечательно, Зоя Ивановна на редкость обаятельная, прекрасная женщина, чьи красота и обаяние неподвластны годам. Как поется в песне:

Где красота - там доброта,
Их разлучить ничто не сможет...
Любая светлая мечта
На двух подруг всегда похожа.

       Понимая, что мне, как автору, пора и честь знать, в заключение к вышеизложенному добавлю: в промежутках между событиями, которые уместились на этой странице, Зоя Ивановна провела эксперимент (не считая кроликов) на 36 кошках, 48 морских свинках, 400 собаках и 50 тысячах крыс.

       Изучала клиническую картину и механизмы развития ингаляционного поражения плутонием и америцием, устанавливала опасные и безопасные уровни и воздействия при изолированном вдыхании и в сочетании с другими повреждающими факторами.

       В настоящее время вместе с другими токсикологами Зоя Ивановна исследует сравнительную опасность для организмов (разного возраста и пола) энергетического плутония из отработавших ТВЭЛов и "возвратного" плутония из ядерных боеголовок (процесс уничтожения ядерного оружия).

       Помимо основной работы в прошлые годы организовала и длительное время руководила городским научным медико-биологическим обществом старшеклассников, читала лекции на медицинские темы и лекции по радиобиологии в городских организациях и для работников комбината.

       Академик Л.А. Булдаков в служебной характеристике пишет: "Зое Ивановне присущ постоянный поиск новых направлений исследования, способность тщательного анализа и синтеза полученных данных, умение связать планирование экспериментов для решения теоретических проблем с нуждами клинической практики.

       Обладая лекторскими способностями и значительной эрудицией в области современных проблем биологии и медицины, она может очень сложные специальные вопросы в этой области сделать доступными для понимания в любой аудитории..."

       Несравненная Зоя Ивановна, все ваши друзья, коллеги и я, автор публикации, поздравляем вас с прекрасным юбилеем и говорим: "Мы от вас в восхищении!"

Источник: Котенева, Н. О мужестве, о доблести, о славе… / Н. Котенева // Озерский вестник. - 1994. - 3 ноября. - С. 2.