Из досье "Челябинского рабочего":

       Дощенко Виктор Николаевич родился 4 ноября 1922 года в Петрограде (Санкт-Петербурге).

       Окончил с отличием лечебный факультет Первого Ленинградского медицинского института в марте 1947 года по специальности врача-лечебника. Кандидат медицинских наук с 1956 года. Старший научный сотрудник с 1961 года. В период блокады Ленинграда - командир отделения в комсомольском противопожарном полку. С 1950 года - заведующий здравпунктом на заводе № 20 (плутониевое производство ПО "Маяк"), главный врач спецпрофилактория, ординатор второго специализированного по лучевой патологии отделения Челябинска-40 (города Озерска). Участвовал в создании филиала № 1 Института биофизики Министерства здравоохранения СССР (1953 год). Младший научный сотрудник клинического отдела филиала № 1 Института биофизики, старший научный сотрудник, заведующий клиническим отделом с марта 1965-го по май 1972 года. Выпустил научно-популярную брошюру "Правда о радиации" (Челябинск, 1991 год).

       Виктор Николаевич Дощенко в свои 80 лет выглядит на 60. Энергичен и чрезвычайно быстр в движениях. Мы поднимались в корпункт на пятый этаж пешком - он сознательно отказывается от лифта, если идти не выше седьмого этажа. Я потом минут десять восстанавливал дыхание, доктор же продолжал рассказывать свою необычную биографию.

       - Как вы попали в закрытый Челябинск-40, нынешний Озерск?

       - Переезжать из родного Ленинграда не собирался. За год до окончания клинической ординатуры представитель Минздрава предложил "на всякий случай" заполнить анкету. Вскоре я и забыл об этом, а в апреле 1950 года пришел срочный вызов из Москвы. Далеко от больной мамы и маленькой дочери уезжать не хотелось, обратился за советом к компетентному академику. Услышав, кто меня вызвал, он сказал: "От Бурназяна спасти не могу!" Получил правительственную командировку и прибыл в Челябинск. А далее - город Кыштым.

       После двухнедельного пребывания на Дальней даче - въезд за колючую проволоку. Город, тогда быстро растущий, порадовал чистотой, тишиной, вековыми соснами на проспектах Сталина и Берии. Вокруг живописные озера - Иртяш, Большая и Малая Наноги, Кызылташ. И никакой промышленности, никаких дымов и пыли.

       - Где вы начали работать?

       - Сразу был направлен на самый секретный завод - № 20 (плутониевое производство) заведующим здравпунктом. В вековом лесу невысокие здания, бетонные дорожки, газоны. Заводчане - в белых комбинезонах, шапочках и тапочках, ежедневно четырежды проходят санпропускник. У начальника химического отделения - красивой, высокой, спокойной дамы Ефалии Демьяновны Вандышевой - попробовал на вес массивные (килограммов по пять-шесть!) золотые решетки для фильтров. Группа врачей проводила тщательные и частые (каждые два-три месяца) профилактические медосмотры. Пока отклонений в здоровье, связанных с профессиональной вредностью, мы не видели. Однако при внешнем благополучии в воздухе цеха № 1 концентрация аэрозолей (взвешенных невидимых частиц) плутония превышала допустимые уровни в 100000 раз!

       К сожалению, об этом узнали позже. Вредила врачам и заводчанам излишняя секретность. Конечно, мы постепенно узнавали от специалистов и своих московских шефов обо всех факторах вредности. Надо открыто об этом сказать. В 1950-1954 годах нередко за смену работник облучался в дозе 5-10 бэр. Иными словами, одну-две годовые нормы! Только благодаря частым медосмотрам врачи улавливали первые нежелательные отрицательные эффекты переоблучения и добивались, хотя это было не так легко, госпитализации, затем подтверждения начальной стадии хронической лучевой болезни (ХЛБ) и вывода переоблученного из тех кошмарных условий работы.

       Следует подчеркнуть, что за период с 1949 по 1954 год на заводах комбината было проведено более 106500 периодических медосмотров. За этот период весь персонал наиболее тяжелого, шестого, отделения завода-25 был выведен из условий переоблучения. Врачи заводского здравоохранения и сотрудники клиники филиала Института биофизики (ФИБ) гордятся тем, что их труд спас жизни или предотвратил тяжелые последствия воздействия радиации сотням пациентов. Если не верите, приведу один факт. Из 1596 больных ХЛБ за все 50 лет наблюдения от хронической лучевой болезни как таковой умерли только... два человека!!! Иными словами, летальность составила 0,1 процента. Легенда о том, что ХЛБ - это очень тяжелая, неизлечимая болезнь, развенчана нашей практической и научно-исследовательской работой. Эти данные многократно публиковались и в закрытой (1951 - 1990 годы), и в открытой литературе.

       Мною они докладывались и в Ленинградском институте радиационной медицины, и в Первом медицинском институте. А в "секретные" годы - в Военно-медицинской академии.

       - Позвольте, мне непонятно, неужели за все 50 лет на комбинате от радиации умерли только два человека?

       - Конечно, нет! Я еще не сказал об умерших от острой лучевой болезни (ОЛБ), от лейкозов и злокачественных опухолей, связанных с радиацией. Подчеркиваю - "связанных". Совершенно неверно распространенное мнение, поддерживаемое неправдивыми и безграмотными публикациями многих СМИ, будто радиация вызывает рак! Злокачественные опухоли известны человечеству тысячи лет, еще до всякой техногенной радиации. Как считают специалисты, радиация не вызывает, а учащает опухоли. Они возникают от целого комплекса причин.

       Далеко не у всех переоблученных развились лейкозы или опухоли. Они относятся к стохастическим, то есть вероятностным, необязательным процессам. Мною проанализирован выход рака среди 931 больного ХЛБ с очень высокой средней дозой внешнего облучения - 326+13 бэр. И тем не менее частота злокачественных опухолей была порядка 1 на 100 больных ХЛБ.

       - Сколько же людей на комбинате погибло от переоблучений?

       - Начнем с ОЛБ. Мне довелось диагностировать самый первый тяжелый случай этой болезни осенью 1951 года. Через 90 дней, несмотря на лечение, больной погиб. Почему? Во-первых, доза была смертельная - порядка 500 бэр. Во-вторых, поздно была оказана необходимая первая помощь. Всего было семь летальных исходов. У этих пострадавших дозы составляли от 1300 до 8620 бэр! Все эти больные резко переоблучились при самопроизвольных цепных реакциях (СЦР). Однако троих, находившихся чуть подальше и получивших дозы порядка 600- 800-980 бэр, удалось спасти. Один из умерших достиг возраста 75 лет, а другой живет уже более четырех лет.

       От острого лейкоза умерли 11 пациентов, от злокачественных опухолей - 40. Однако не все эти злокачественные опухоли можно отнести за счет радиации. За 38 лет наблюдения из 971 больного ХЛБ умерли 177, то есть 18,1 процента. Известно, что общая смертность взрослого населения составляет примерно один процент за год. За 38 лет это составит 38 процентов.

       В достоверности этой оптимистической статистики можно не сомневаться. По крайней мере, общая смертность нашего контингента не выше, чем у простого населения. Отчасти это связано с тем, что комбинат моложе, что у нас благоприятные условия жизни. И другая удивительная цифра: из всех умерших только в 35 процентах случаев смерть можно связать с переоблучением.

       Самым важным заключением из проведенных исследований является факт небольшого учащения злокачественных опухолей, которые составляют 22,6 процента среди умерших. А по населению экономически развитых стран этот показатель колеблется от 15 до 23 процентов. Иными словами, ведущий показатель тяжелых отдаленных последствий хронической лучевой болезни приблизился, но не превысил эту цифру.

       Следует особо подчеркнуть, что, приводя эти, для многих неожиданные сведения, я никогда и ни в коей мере не сомневался в обоснованности современных международных норм радиационной безопасности. Раньше, как вы слышали, они нарушались. Сейчас строго соблюдаются. И новых случаев ХЛБ у нас на "Маяке" уже давно не наблюдается.

       Итак, 60 радиационных смертельных исходов на реакторах и заводе по переработке облученного урана. Плутониевый завод по указанным выше причинам в этот перечень я не включил. Пропагандируя сведения о реальной, а не выдуманной опасности радиации, всегда поддерживаю существующие льготы и для больных ХЛБ, и для жителей поселений вдоль реки Течи, и для чернобыльцев. Более того, поддерживаю наиболее прогрессивную позицию члена-корреспондента РАМН А.К. Гуськовой о том, что все люди, живущие вблизи АЭС, ПО "Маяк", территорий с повышенным техногенным фоном радиации, выходя на пенсию по возрасту, должны еще получить за риск хотя и небольшую, но вторую пенсию.

       - В своих публикациях и в ответе на предыдущий вопрос вы приводите примеры выздоровления после острого переоблучения в смертельных дозах. Возможно, эти пострадавшие имели особо крепкую природную, индивидуальную стойкость к радиации.

       - Мнение о разной чувствительности к радиации среди людей широко бытует в обществе. Попробую вам доказать, что оно ошибочно. Давно известно, что средняя смертельная доза общего острого облучения у человека - 400 бэр. Удивительно совпадает эта доза - с отдельными животными: у собаки и свиньи точно 400 бэр! Существенно различные млекопитающие одинаково радиочувствительны. Так почему же у людей биологическая радиочувствительность будет разной? Она практически одинакова! Это в клинике ФИБ показано на тысячах переоблученных. Однако есть существенное понятие - психологическая и эмоциональная или даже социальная радиочувствительность. Больные радиофобией в два-три, даже в 10 раз слабее перед радиацией, чем спокойный человек со здравым смыслом. Подумайте об этом, и вы проживете значительно дольше паникующих "зеленых".

       - Спасибо и желаю вам встретить столетний юбилей.

Источник: Ярцев, Г. Эквивалент рентгена по Дощенко: откровения врача-профпатолога, через руки которого прошли лучевые больные атомного «Маяка» / Г. Ярцев // Челябинский рабочий. – 2003. – 28 марта. – С. 7.