На юбилей Ангелины Константиновны Гуськовой (в марте этого года) A.M. Петросянц - руководитель Госатомкомитета - подарил ей собственную книгу, которая называется "Дороги, которые нас выбирают". Эта фраза как нельзя более точно подходит к судьбе Ангелины Константиновны. Ее выбрала дорога... А.К. Гуськова закончила медицинский институт, ординатуру в Свердловске. И будущее виделось ей просто и ясно: работа в клинике. А оказалось, что "стране и людям она нужна" совсем в другом месте, в Челябинске-65, который только начинал строиться. (Двое ординаторов из их выпуска попали в Свердловск-44).

       В течение двух-трех недель в том далеком апреле 1949 года Ангелина Константиновна ожидала разрешения на вьезд в "запретку", "загорая" на Дальней Даче (С тех самых пор у нее особое отношение к этому месту). С жильем в юном городе атомщиков было, что называется, не ахти. На первых порах ее поселили в комнате одного из домов по пр. Ленина: четыре койки на семерых человек (две аппаратчицы с 20-го объекта, две официантки, продавец, женщины неопределенного рода занятий и двадцатипятилетняя Ангелина Константиновна, молодой врач). Ночевали по очереди, по договоренности. Все такие разные, они пытались находить пути мирного сосуществования.

       Позднее была комнатка на троих, потом - на двоих в знаменитом "доме для молодых специалистов" по пр. Ленина, 44, а последнее место жительства представлялось просто царским - отдельная комната в доме (где находится сейчас аптека № 1) по ул. Семашко. Менялось не только место проживания, менялось мировоззрение доктора Гуськовой. Тяжело было привыкать к новому месту, людям, работе. А тут еще ушла из жизни любимая бабушка, на похороны которой не разрешили съездить и даже разговаривать не стали - режим. Не отпустили Ангелину Константиновну и на защиту готовой уже диссертации.

       Да, тяжело все это было пережить, но, как ни странно, обидно не было: перевешивало чувство ответственности перед людьми, которые трудились на таком необычном производстве, как химический комбинат "Маяк", да и окружение, в общем-то, заинтересовывало: врачи примерно одного возраста из Москвы, из Свердловска, из Ленинграда. Их сразу породнило сходство душевных порывов, желание работать. Они до сих пор связаны узами дружбы. Кто же эти люди? Григорий Давыдович Байсоголов, Виктор Николаевич Дощенко, Ефросинья Алексеевна Еманова, Вера Сергеевна Крауз. Врачи работали во втором терапевтическом отделении, на базе которого в 1953 году был организован филиал № 1 института биофизики.

       Первопроходцами в этой области стали четверо докторов, в числе коих оказалась и Ангелина Константиновна Гуськова. Оглядываясь на пройденный путь, она уже не жалеет, что изменила своей специальности (училась-то на невропатолога и нейрохирурга), потому что новая работа настолько увлекла, а, главное, дала почувствовать причастность к необходимому стране производству, что родилось чувство нужности людям, и все остальное отступило на задний план, стушевалось. Им (врачам) доверяли, их любили. С некоторыми из первых своих пациентов того гордого для А.К. Гуськовой периода становления атомной промышленности она поддерживает связь и по сию пору. А как же иначе? Ведь все они тогда были одержимы одной идеей, одной мыслью: всеми силами уберечь страну от новой войны.

       Именно здесь, в Челябинске-65, Ангелина Константиновна познакомилась с такими замечательными людьми, которых смело можно назвать двигателями науки и технического прогресса, как И.В. Курчатов, Е.П. Славский, Б.П. Никольский. Разве возможен был такой факт, останься она в Свердловске?

       Нет, не жалеет член-корреспондент Академии медицинских наук СССР, заведующая отделом ордена Ленина Института биофизики Минздрава СССР Ангелина Константиновна Гуськова о дороге, которая ее выбрала.

       Мы сидим с этой моложавой, подтянутой женщиной (если бы не знала, ни за что бы не подумала, что недавно А.С. отметила свое 70-летие!), глаза которой светятся каким-то добрым и мудрым светом, в небольшом номере дома отдыха "Дальняя Дача", куда она приехала отдохнуть вместе со своей сестрой, и первое время я даже робею (такая знаменитость!) начать разговор.

       - Насколько я поняла, с закрытых административно-территориальных образований, со строительства таких городов, как наш, и начала развиваться особая область медицины - радиология?

       - Конечно. Причем именно в Челябинске-65, потому что в Свердловске-44, в Арзамасе-16 шли только подготовительные этапы и сборка оружия, а само изготовление происходило в вашем городе:

       - Вы тогда понимали опасность своей работы и опасность...

       - Ну, для нас, врачей, опасности никакой не было, она представлялась для работающих.

       - Но ведь вам приходилось обследовать рабочих, бывать на объектах...

       - По сравнению с тем, какие дозы облучения получали работающие, наши были минимальными!

       - Можете ли вы вернуться мысленно в то далекое время: насколько понимали радиационную опасность сами производственники?

       - Я думаю, не в полной мере, особенно рабочие. Инженерно-технический то персонал, конечно, был более осведомлен. И второе: то, что было опасно, понимали все, но какие величины доз облучения? Мы очень рано начали наблюдать реакции людей на большие дозы радиации, и понимать, даже не обладая социологическими данными (ведь мы их и собирали впервые), что порог воздействия уже превышен. В какой степени норма превышена, стало понятно уже потом. Ведь и первые нормы опирались в основном на лучевую терапию, то есть на косвенные данные. И приезжавшая, например, из Москвы профессура знала меньше нас и была в плену терапевтического опыта, когда мы уже имели реальные данные о конкретных людях. И вот тогда мы начали бороться за людей, что было не совсем просто, ведь завод нуждался в квалифицированных кадрах, а мы заставляли администрацию чаще менять контингент работающих на особо опасных участках.

       В общем, к нашим советам прислушивались, находились какие-то компромиссы. Оглядываясь назад, я думаю, мы могли бы иметь картину куда более худшую, если бы не добивались перевода рабочих на другое место при первых же признаках лучевой болезни. Позднее мы вытребовали право перевода и до развития лучевой болезни, но при получении одной только дозы, которая могла стать опасной для здоровья. И когда сейчас, через 35-40 лет, я вижу тех людей, то они по состоянию здоровья мало чем отличаются от остальных в их возрасте. Значит, мы все-таки успели их "выхватить"...

       Конечно, эти люди все равно несут в себе долю дополнительного риска, и сейчас мы ведем уже борьбу иного рода: за льготное пенсионирование не по болезням, не по последствиям облучения, а по последствиям особой работы, которая сопоставима, по моему мнению, с участием во фронтовых действиях. То есть, человек не был ранен или контужен, но он перенес войну, так и с работающими на атомном производстве: они потенциально были в авариях, переживали острые ситуации. Мы ведем борьбу: пишем в правительство, Черномырдину и всем, кому можно, чтобы социально улучшить жизнь людей, которые, безусловно, нуждаются в признании их заслуг и по праву желают этого.

       - Можно ли провести точную границу между заболеванием по старости и заболеванием в результате деятельности на атомном производстве?

       - Это очень трудно сделать. Только статистически по определенной группе лиц можно заметить, что какие-то болезни встречаются чаще, а какие-то реже, а у каждого человека в отдельности определить причину заболевания невозможно. Поэтому-то нам так трудно добиться справедливого законодательства, поскольку было бы ложью написать, что вот именно у этого человека именно это заболевание - от полученной радиации. Вот, скажем, законодательство в Японии по отношению к Хиросиме и Нагасаки: с одной стороны, там есть льготы по некоторым болезням, например, лейкозу, а с другой стороны, льготы даются и тем людям, которые были в двухкилометровой зоне от взрыва. Мы считаем, что это правильно.

       - Как вы относитесь к существующей радиофобии?

       - Неосторожная пресса всячески поддерживает в людях страх перед радиацией. Я тут другой аспект вижу: народу живется трудно, а "свалить" на что-то необходимо. Именно поэтому я настаиваю на обеспечении льготами групп людей, подвергавшихся любому риску.

       - Как врач-радиолог скажите, пожалуйста, какие болезни могут развиться в результате облучения?

       - Наиболее доказанные - лейкозы (или рак) крови. Но это наиболее заметные болезни. Допустим, должно было быть 7 заболеваний на определенное число человек, а отмечено 11. Так было, скажем, у нас первые 10 лет: люди получали дозы 200-300 рентген и не только болели лучевой болезнью, но и, к сожалению, погибали от лейкоза. Таких было всего 11 человек. Не сотни и не тысячи, о которых говорит пресса. Все зависит от полученной дозы, срока работы, да и форма лейкоза говорит сама за себя. Например, лимфолейкоз никакого отношения к радиации не имеет. Вторая форма, которую связывают с последствиями радиации, - это опухоли легких. Но! Если это форма болезни развивается у 100 человек, то можно с уверенностью сказать, что вследствие радиации - это заболевание имеют 5 человек из них. Третья форма заболевания связана с радиоактивным йодом - это опухоль щитовидной железы. В первую очередь, у детей, у которых доза быстро накапливается. Это касается в основном жителей Чернобыля. Но и здесь не все ясно. В Черниговской, Брянской и Гомельской областях, которые находятся в непосредственной близости к Украине, зафиксировано различное количество подобного заболевания. В Гомельской-много рака, в Черниговской - нет совсем. Таким образом, ученые пока не выяснили, только ли авария послужила поводом учащения возникновения рака щитовидной железы или нет?

       - Анализировались ли болезни в связи с деятельностью ПО "Маяк"?

       - Конечно. Мы смотрели, не учащаются ли случаи инфаркта миокарда, кровоизлияния в мозг и т.д. Не наблюдается пока такой связи. Хотя гипертоников, людей с атеросклерозом здесь побольше. Но вот болеют здесь, в Челябинске-65, чаще, а умирают все же реже от этих заболеваний. Может, здесь лучше лечат, условия более благоприятные: природа, социальный статус.

       - Влияет облучение на наследственность?

       - Существовала тревога в этом плане. По статистическим данным в различных странах мира в среднем 5, а то и 10 детей из 100 рождаются с дефектами, более или менее наследственного свойства. На небольшом контингенте людей это выявить трудно, потому что, чтобы заметить учащение наследственных болезней, нужно обследовать огромное количество людей. Такая группа, конечно, была в Хиросиме и Нагасаки. Были десятки тысяч облученных, десятки тысяч детей, родившихся с дефектами. Но то, что мы знаем по нашему ПО, так это увеличение изменений в структурах клеток, а учащения наследственных заболеваний нет.

       - А могут произойти наследственные изменения через поколение-другое?

       - Такая проблема обсуждалась. Существовала тревога в отношении Великобритании. Около заводов, где производилось ядерное горючее, замечена была вспышка лейкоза среди детей. Попытались узнать, кто их родители, где они работали, какую дозу получили. Очень тщательно занимались радиологи проверкой, и получилось, что некоторые родители вообще не были облучены, иные получили небольшую дозу. Анализировались другие области со вспышками заболевания. И всё-таки были сделаны выводы, что вспышки лейкоза от радиации не зависят. Очень интересно, что когда детально занялись Брянском в связи с Чернобылем и подняли данные с 1979 года, то оказалось, что вспышка лейкоза там была до аварии на АЭС. Вот если бы эти цифры пришлись на период после 1986 года, то было бы трудно отказаться от факта, что это обусловлено радиацией. После аварии по всем тщательно собираемым и. проверяемым специальным гематологическим институтом данным ни на Украине, ни в России, ни в Белоруссии учащения определенных заболеваний не наблюдается. Это дополнительное подтверждение, что существенного переоблучения у населения нет.

       - К нам в редакцию пишут письма родители, дети которых были рождены в период 57-го года. Правомерны ли их требования определенных льгот для своих детей?

       - Связывать болезни детей с деятельностью ПО "Маяк" у нас, радиологов, нет никаких оснований. Просто сейчас лейкоз стал почему-то синонимом лучевой болезни. Кроме того, вышли нелепые законы по Чернобылю: платят не только детям чернобыльцев, но и тем, кто бежал из Таджикистана, Прибалтики и других мест, кто прибыл в Чернобыль вообще на безопасные уровни радиации.

       - Вы сказали, что наблюдаются изменения в хромосомах в связи с облучением. Влияет ли это на женское или мужское бесплодие?

       - Нет. У нас уже у чернобыльцев родились 18 детей, вопреки нашим советам воздержаться на год-два от продолжения рода. Так что в этом отношении, по-моему, никакой обеспокоенности не должно быть.

       - Ангелина Константиновна, а изменились ли средства защиты от радиационного облучения за эти сорок пять лет?

       - Я не могу сказать, что профилактическая защита очень продвинулась вперед. Но вот тогда, например, казалось, что несколько сбрасывает дозу введение в организм сочетания глюкозы с витаминами "С" и "В". И вот, когда шел ремонт на 25-ом объекте, мы из мензурки давали пить эту смесь каждому рабочему, который шел туда работать. Эта процедура всем очень нравилась. Сейчас я думаю, что и глюкоза, и витамины просто повышали общее самочувствие, работоспособность. В Чернобыле наши сотрудники попробовали препарат, который, действительно, должен был снимать реальную дозу, но каких-то убедительных клинических данных нет, ведь никто не посылал людей, заведомо зная, что они получат определенную большую дозу облучения.

       - Существовало и существует мнение, что алкоголь снижает уровень радиации в крови. Это действительно так?

       - Прежде всего, алкоголь - великолепный растворитель, и вместе с ним в организм всасываются все токсические, в том числе, радиоактивные вещества - это раз, второе: алкоголь как бы обманывает человека, приводя его на время к эйфории, за которой не распознаются порой первые признаки лучевой болезни. Так что, я в этом отношении солидарна с В.Н. Дощенко в его борьбе с алкоголизмом на ПО "Маяк".

       - Я впервые в жизни беседую с женщиной - врачом-радиологом. Как вам живется, как работается?

       - Ну, тот шум, который был поднят вокруг Чернобыля, привлек внимание к врачам нашей специализации. Я же не люблю всяческую шумиху, политику, разговоры о ней. В день своего рождения я повесила дома плакат: "Митинги запрещены". Кстати, люди не стали со временем терпи-мее друг другу, и это становится предметом расслоения даже внутри семей. И все равно я рада происходящим переменам, рада, что мы сейчас узнаем много новых имен от литературы, техники, науки, узнаем правду. Но условия моей работы, конечно, изменились. В первую очередь я имею в виду преемственность. Люди уходят из науки, бросаются зарабатывать деньги. Я знаю, в 30-е годы наши генетики были первыми в мире по достижениям, а сейчас? Мы практически отстали на 60 лет, потеряв научные кадры, а теперь я серьезно опасаюсь и за радиологию. Интерес запада к нашему научному потенциалу просто хищнический, они за бесценок скупают наши труды, а мы вынуждены сознательно идти на эти очень несправедливые сделки ради приобретения вычислительной техники, компьютеров, медицинской аппаратуры, лекарств. Приходится продавать уникальные материалы, которые дороже древнейших икон или живописных полотен, за поездку на какой-нибудь полезный для нас конгресс. И мы сегодня не может от всего этого отказаться.

       - А в вашей личной практике были подобные прецеденты?

       - А как же! Все мы что-то продаем, чтобы выжить, но при этом стараешься вести себя все-таки достойно, получать какую-то информацию и "оттуда", думать, что отдаешь, соблюдать какие-то границы. Пусть это не равноценно в долларах, но зато идет обмен информацией хотя бы таким образом: мы им пять практических случаев представляем, и они, допустим китайцы, нам - столько же. Но не уважаю своих коллег, которые, попав за границу, тут же теряют чувство меры, достоинства, радуются возможности почти сразу же там опубликоваться, не понимая, что это замаскированный вид шпионажа.

       - Что для вас сейчас важнее всего в жизни?

       - Мои ученики: невропатолог Т.В. Азизова, заведующая клиническим отделением ФИБа Н.В. Окладникова, В.М. Косенко в Челябинске. Сейчас я, пожалуй, больше занимаюсь не москвичами, а практиками здесь, на местах.

       - Чем бы вам хотелось закончить наше интервью?

       Ангелина Константиновна взяла ручку и крупно написала, улыбаясь при этом:"СЕРДЕЧНЫЙ ПРИВЕТ И ДОБРЫЕ ПОЖЕЛАНИЯ ВЕТЕРАНАМ ОТРАСЛИ И МЕДИКАМ. А.К. ГУСЬКОВА. Дальняя Дача. 28.07.94."

       ОТ АВТОРА: Я благодарю сотрудников по связям с общественностью ПО "Маяк" В.П. Матвеенко и А.М. Пивоварова, доктора В.Н. Дощенко за организацию встречи с Ангелиной Константиновной Гуськовой.

Источник: Кошелева, Л. Дорогу осилит идущий / Л. Кошелева // Озерский вестник. - 1994. - 4 августа. - С. 1-2.