Министерство атомной энергии России, Российский научный центр "Курчатовский институт, Институт истории естествознания и техники Российской Академии Наук при поддержке Министерства науки и технической политики России, Российской Академии Наук, Объединенного института ядерных исследований организовали и провели в мае этого года в городе Дубне Московской области Международный научный симпозиум "Наука и общество": история советского атомного проекта (40-е и 50-е годы)".
На этом симпозиуме с докладом выступила доктор химических наук, лауреат премии Совета министров, почетный гражданин нашего города Л.П. Сохина. Надеемся, что публикация отрывков доклада Лии Павловны вызовет интерес определенного круга читателей, как вызвал он интерес на симпозиуме отечественных и зарубежных ученых. Ведь факты, приводимые в нем, были до наших дней мало кому известны.
Широкому кругу читателей мало известна роль химиков в решении атомной проблемы. А ведь они так же, как и физики, о которых написано много интересных статей и книг, внесли огромный вклад в решение поставленной правительством задачи. Работа их была трудной и наиболее опасной.
На основании архивных материалов, воспоминаний ветеранов радиохимического завода 25 и химико-металлургического завода 20, а также своих лично могу написать, как трудно шло промышленное освоение технологии извлечения плутония из облученных урановых блоков и как отрабатывался аффинаж (тонкая очистка) плутония для получения металла высокой степени чистоты.
В 1948 году на Южном Урале был пушен первый в стране промышленный реактор, и 22 декабря 1948 на радиохимический завод поступила первая партия облученного урана.
В растворе (после растворения блоков) на фоне большого количества урана плутония находилось около 100 мг/л, активность раствора достигала 100кюри/л.
Из такого сложного раствора предстояло выделить миллиграммовые количества плутония, очистить его от урана и продуктов деления в миллионы раз, а затем на химико-металлургическом заводе провести окончательную очистку от стабильных и радиоактивных примесей. Требования физиков-ядерщиков к качеству металла были очень высокими. Содержание в плутонии элементов, сильно поглощающих нейтроны, должно было составлять 10-5 процентов, остальных примесей 10-2 - 10-3 процентов.
Очистку плутония необходимо было проводить от одной трети элементов периодической системы Д.И. Менделеева.
Технологию извлечения плутония из облученных урановых блоков предложили работники Радиевого института (руководитель проблемы академик Виталий Григорьевич Хлопин).
Технологию аффинажа плутония разработали сотрудники Института общей и неорганической химии АН СССР.
Никто из ученых в то время с плутонием не работал. Этот "неземной" элемент еще необходимо было получить в реакторе.
Технологию разрабатывали на имитаторах (элементах более или менее близких по свойствам к плутонию).
Затем на действующих заводах на весомых количествах плутония вместе с производственниками ученые окончательно доработали технологический процесс.
Проект имел много неудачных решений по компоновке оборудования, по обеспечению защиты людей от облучения. На всех этапах технологического процесса присутствовали высокоактивные, долгоживущие радионуклиды, создавшие основной фактор вредности - гамма-поля высокой мощности.
Производственному персоналу и даже ученым приходилось быть в каньонах. Несмотря на ограниченное время пребывания персонала вблизи аппаратов и коммуникаций, они неизбежно переоблучались.
Агрессивность производственных растворов вызывала коррозию оборудования, нарушалась герметичность аппаратов и коммуникаций.
Все это усложняло работу эксплуатационного персонала. Механики, технологи, прибористы, пробоотборщики, все без исключения сотрудники аналитической лаборатории завода работали в "аварийном" режиме, получая недопустимо большие дозы облучения. Доза облучения в среднем на одного работника завода "Б" в 1950 г. составляла 94 бэр-год, в 1951 - 113 бэр-год (при норме 5 бэр в год).
Большие осложнения возникали и при освоении технологии. Процесс, разработанный в пробирках на миллиграммовых количествах плутония, не шел на реальных растворах.
Ученым - член-корреспонденту АН СССР Б.А. Никитину, доктору наук А.П. Ратнеру, начальнику лаборатории М.И. Ермолаеву, гл. инженеру завода 25 Б.В. Громову - приходилось не только осваивать технологию, но и постоянно проводить исследовательские работы, искать новые решения.
При пуске каждого отделения завода приходилось заново отрабатывать регламент. Высокая радиация растворов вносила серьезные осложнения в процесс.
Под руководством научного руководителя завода А.П. Ратнера производственники довели ацетатный процесс в 1951 году до нормальной эксплуатации. В период отработки технологии Ратнер наблюдал за процессом управления не со щита и не по анализам, а сам входил в каньон, смотрел, какой образуется осадок урана, как идет фильтрация.
Когда Александр Петрович был в отделении, персоналу было спокойнее работать. Если технология не ладилась, он старался успокоить работников, подавал новые идеи, как наладить процесс. Персонал завода очень уважал и любил Ратнера за его знания, оптимизм. Работая на заводе, А.П. Ратнер получил хроническую лучевую болезнь и умер через 8 лет после пуска завода в возрасте 50 лет...
Начальником фторидного отделения, завершающего технологический процесс завода в 1949-1950 гг. был кандидат технических наук Николай Самойлович Чугреев. Н.С. Чугреев быстро ориентировался в сложных деловых ситуациях. Работа на производстве его так увлекла, что он порой забывал о технике безопасности.
В каньон отделения он часто входил в своем костюме, набросив на себя лишь халат. "Работники отделения (пишет в своих воспоминаниях А.М. Тыманюк) отмечали, что в нем же он и уехал в Москву. При этом шутили: "Сколько же он увез плутония и активности в Москву..."
...Как ни трудно было работникам завода 25, но в феврале был получен концентрат плутония-15 г/л, который должны были направить на завод. А химико-металлургического завода еще не было. Задание правительства по изготовлению атомной бомбы не терпело отлагательства. Руководством Главка и комбината было принято решение до завершения строительства основных заводских корпусов реконструировать складские помещения артуправления военно-морского флота.
В одном здании должны были проводить очистку плутония до требуемых кондиций и получать металлический плутоний, в другом из металлического плутония должны были делать заготовки для атомной бомбы.
В химическом отделении опытно-промышленного цеха я и начала свою производственную деятельность после окончания Воронежского госуниверситета.
Оборудование химического отделения цеха ничем не отличалось от оборудования обычной химической лаборатории: те же деревянные вытяжные шкафы, негерметичные, без защиты от радиации, те же стандартные лабораторные столы.
С радиохимического завода концентрат плутония привозили в контейнерах из листовой стали, без всякой защиты, хотя активность раствора была большой - 350 мг экв Ra/л. Первую партию концентрата 26 февраля 1949 года получил начальник цеха Я.А. Филипцев в присутствии директора комбината генерала Б.Г. Музрукова и академика И.И. Черняева.
Раствор из контейнера разливали по стаканам. На первых операциях использовали стеклянные стаканы, палочки, воронки. На всех последующих операциях стаканы, фильтры, палочки были платиновые или золотые. Это период работы химического отделения И.И. Черняев назвал "стаканным периодом". В химическом отделении работали в основном женщины - молодые девушки-выпускницы Воронежского и Горьковского университетов.
В процессе освоения технологии плутония возникало много сложных ситуаций. Опыта работы не было. Многого не знали даже ученые.
Нам, технологам, разрешалось приходить в домик, где жил академики И. Черняев, А. Бочвар, доктора наук В. Никольский. В любое время, даже в ночную смену, если неясна была причина неполадок в технологическом процессе, в этот домик (его называли "Пиквикский клуб академиков", он находился в 200-метрах от нашего барака), мы забегали запросто.
Сейчас страшно вспомнить: крупнейшие ученые, цвет науки нашей страны, полтора года жили вблизи цеха. В то время выбрасываемый воздух из вентиляционной системы не очищался от радиоактивных веществ. Листья берез, растущих около цеха и домика ученых, были активными. Профессор А.Н. Вольский часто приносил листочки на замер к дозиметристам, и они здорово "щелкали".
В марте 1949 года под руководством А.А. Бочвара и А.Н. Вольского впервые на заводе был получен металлический плутоний весом 8,5 г. Качество металла по содержанию примесей, по нейтронному фону удовлетворяло физиков.
На 101 партии (август 1949 г) закончился "стаканный период" работы химического отделения, и персонал цеха перешел работать в специально построенный заводской корпус - цех 1.
Сегодня многие люди спрашивают: "Можно ли было избежать такого большого числа заболевших хронической лучевой болезнью, в том числе и со смертельным исходом?"
Конечно, можно было избежать, но для этого необходимо было бы осваивать сложнейшее производство не спеша, может быть, надо было подождать, пока будет освоена технология разделения изотопов урана и получено в нужном количестве другое делящееся вещество - уран-235, с которым работать намного безопаснее.
Однако в те годы не торопиться было нельзя, так как агрессивные круги США угрожали СССР и всем странам социалистического лагеря своим атомным оружием. А ждать мы не могли. Не имели права.
Источник: Сохина, Л. Цена плутония / Л. Сохина // Озерский вестник. — 1996. — 13 ноября. — С. 2.