ОЗЕРСК - один из десяти закрытых городов атомной отрасли - получил путевку в жизнь в 1945 г., когда начал строиться первый промышленный реактор, то есть первый крупный реактор для производства плутония. Реакторную площадку сначала называли плутониевым комбинатом (затем комбинатом "Маяк"), а кодовым названием у нее было Челябинск-40 (сейчас Челябинск-65). Именно здесь разрабатывалась технология получения плутония, без которого невозможно было сделать атомную бомбу. Реактор был запущен 19 июня 1948 г. Именно этот день и считается днем рождения "Маяка", а значит, и днем рождения ядерной индустрии нашей страны. В будущем году комбинат отметит свой 50-летний юбилей.
И люди здесь, кажется, особенные - открыты, искренни, не таят в душе лицемерия или коварства.
Лия Павловна Сохина - одна из ветеранов ПО "Маяк", тех первопроходцев, которые в невероятно трудных условиях послевоенных лет создавали нашу атомную промышленность. Окончив Воронежский университет в 1948 г., Лия Сохина вместе с несколькими другими выпускницами химического факультета была направлена на так называемую Базу-10, как вначале назывался Челябинск-40. Но, прежде всего их послали в Москву на стажировку в НИИ-9, где Лия вместе со своей подружкой Лидой Быковой попала в радиохимическую лабораторию, которую возглавлял академик Илья Черняев. После прохождения учебы девушек направили уже на Базу-10, чего они ждали с нетерпением.
ПЕРВЫЕ ШАГИ
"Наконец 17 марта 1949 года мы попали на завод, - вспоминает Лия Павловна, - и каково же было наше удивление, когда вместо завода мы увидели перед собой самый настоящий барак! Завод тогда только еще начинал строиться. Мы работали в обычных комнатах, без всякой защиты, были только деревянные вытяжные шкафы. На первых операциях для разлива радиоактивных растворов использовалась простая химическая посуда: стеклянные стаканы, колбы, зато на последующих операциях все сосуды были из золота и платины, чтобы исключить возможность коррозии и малейшего присутствия примесей".
И вот в таких условиях, при отсутствии надежного оборудования, девушек учили тщательно проводить эксперименты, бороться с малейшими потерями плутония при его очистке. Этот период работы химического отделения Илья Ильич Черняев назвал "стаканным периодом". И руководители работ, и простые исполнители, пренебрегая своей безопасностью, стремились воплотить в минимальные сроки свои идеи и стремления. Самым важным для них было слово "надо" - надо создать ядерный щит Советского Союза, который мог бы стать гарантом мира на всей Земле. Время было послевоенным, мужчин практически не было.
Лида Быкова, Генриэтта Казьмина, Лия Сохина, Фаина Колотинская - те, чьими руками был получен первый плутоний. 1948 год.
Первые несколько лет работникам комбината не давали отпусков, нужно было нечто чрезвычайное, чтобы разрешили выйти из "зоны". Только в 1954 г., после смерти Берия, люди получили возможность выезда. Но проверка была тщательной.
"Через санпропускник мы шли полностью раздетыми, открывали рот, чтобы показать, что в нем ничего не унесли, например платину или золото. У нас проверяли уши, волосы, заставляли раздвигать пальцы рук и ног, делать приседания. Особые неприятности были с ладонями рук, их мыли часами, но они оставались "грязными", и, чтобы пройти контроль, руки намыливали. В этом случае альфа-частицы нельзя было обнаружить.
Как ни удивительно, людей это все совсем не тяготило. Они настолько были увлечены работой, что все остальное было для них неважно, и так называемый "синдром колючей проволоки" у них полностью отсутствовал.
И вот привезли первый контейнер с раствором-концентратом с радиохимического завода № 25, который находился в 20 километрах отсюда. Приемка контейнера производилась под руководством тогдашнего директора комбината генерала Музрукова и академика Черняева. Этими контейнерами потом уставили все наши комнаты, и радиоактивные растворы переливали в стаканы вручную, просто так, без всякой защиты. Бывало, что и проливали, бывали и аварии. Однажды разбилась толстостенная колба, и осколок стекла с плутонием попал технику, молодому парнишке, в щеку. Мы растерялись и начали щеку ему промывать водой прямо над раковиной. Прибежал начальник цеха и обрушился на нас с руганью за то, что мы не сообразили собирать кровь с щеки в чашку. Ведь мы наверняка потеряли несколько миллиграмм плутония!
Была также авария, связанная с тем, что плутоний имеет свойство сильно разогреваться при обработке и очистке и может взорваться. Нас все время подгоняли сроки, мы торопились, перетирали образцы без должных предосторожностей, в результате однажды произошел взрыв и весь плутоний оказался на потолке. Потом его смыли с потолка и стен в бачки с фильтровальной бумагой (в этой операции принимал участие сам академик Бочвар), бумагу сожгли, сделали косметический ремонт и продолжали работать в той же комнате. Представляете, сколько там было плутония? Сотни, тысячи доз!"
Так в стаканах, в пробирках, девичьими руками были получены первые миллиграммы плутония. В конце апреля 1948 г. вся технология была уже полностью отработана и передана металлургам. Металлурги во главе с Андреем Анатольевичем Бочваром получили первый "королек" плутония, который весил 8,7 г.
Весь этот "стаканный период" получения металлического плутония не мог не повлиять на здоровье людей. Многие из тех, с которыми начинала Лия Павловна свой трудовой путь, ушли из жизни совсем молодыми. Их смерть - результат облучений, превышающих в сотни раз допустимые дозы. На альфа-активность тогда не обращали особого внимания, считали, что лист бумаги полностью поглощает альфа-частицы, и не думали о том, что альфа-активные аэрозоли могут попасть внутрь организма. Сами врачи были молоды и еще многого не знали, так же как и ученые.
ПОСТРАДАВШИЕ САМИ НЕ ХОТЕЛИ ПОКИДАТЬ СВОЙ ПОСТ
В августе 1948 г. "стаканный период" работы закончился, и персонал цеха переехал в специально построенный заводской корпус - цех № 1. Но это лишь незначительно улучшило условия труда. В истории отечественной атомной промышленности они вряд ли где-либо были более вредными, чем в химико-металлургическом цехе "Маяка" в 1949-1956 гг. Загрязненность воздуха альфа-активностью составляла десятки и сотни тысяч доз. На комбинате шло в основном обследование крови на лучевую болезнь. Но потом вдруг у молодых парней и девушек начал портиться сон, начинались приступы удушья, наблюдалось очень плохое общее состояние. Первым заболевшим врачи поставили один и тот же диагноз - туберкулез.
Но когда один за другим стали умирать люди в возрасте 30-32 лет, то медики поняли, что это новая, особенная болезнь, которую назвали плутониевым пневмосклерозом. На комбинате стали принимать срочные меры, выводить людей из вредных условий работы. Очень помогли специальные "лепестки" из ткани, которые были изобретены в 1956 г. и задерживали 99% аэрозолей. Медики героически работали, спасали людей, требовали от руководства своевременно выводить заболевших с производства. Здесь часто возникали разногласия, поскольку приходилось заменять пострадавших неопытными работниками; вопросы секретности также играли немаловажную роль. Да и сами пострадавшие не хотели покидать свой пост.
"Мы знали, что такое радиоактивность, что такое плутоний. Хотя, конечно, не представляли всего коварства этого производства, а иногда не могли ее (радиоактивности) избежать, чему в немалой степени способствовала бесшабашная молодость и, главное, желание работать в полную меру своих сил. Плутоний и женщина - вещи несовместимые, но так было надо, и мы справлялись".
Сама Лия Павловна считает, что ей помог дожить до 70 лет тот факт, что в 1951 году ее послали в Москву для теоретического обоснования технологии получения плутония, и она два года не работала с радиоактивностью. Никого из тех, с кем она начинала работать в бараке, в живых не осталось. У многих же, кто, казалось, избежал опасности, через 15-20 лет начались раковые заболевания - рак легких, саркома печени, костей.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОИСКА
После научной работы Лия Павловна училась в аспирантуре Московского института общей и неорганической химии. После окончания аспирантуры она вернулась на завод и стала начальником лаборатории по переработке отходов. В 50-60-е годы вся территория комбината была завалена радиоактивными отходами. Немало вреда принесла деятельность ПО "Маяк" всему Уральскому региону, прежде всего северу Челябинской области.
В 1959 г. на завод пришел молодой, энергичный физик Терновский, который стал начальником центральной заводской лаборатории и предложил Сохиной стать его заместителем по науке. Она согласилась и проработала в этой должности 16 лет, а потом уже в течение 12 лет была начальником лаборатории. Благодаря этой лаборатории атмосфера города стала экологически чистой, и сейчас никакие выбросы не попадают ни в воздух, ни в воду, ни в почву.
Одновременно Лия Павловна начала работу над докторской диссертацией, посвященной новой технологии получения плутония. Тут и настигла ее беда - сказалась работа с плутонием. Она перенесла операцию, после этого более 4 месяцев была на постельном режиме. Огромная сила воли, желание довести до конца все задуманное помогли ей не только выжить, но и вернуться к научной деятельности, с блеском завершить диссертацию и стать одной из первых женщин города, получивших высокое звание доктора наук. За новую технологию переработки тепловыделяющих элементов для атомной промышленности Сохина была удостоена Государственной премии.
Она написала замечательную книгу "Мои воспоминания о работе на химическом комбинате "Маяк", в которой рассказала о первых годах становления атомной промышленности на Урале, о молодых специалистах, приехавших вместе с ней осваивать этот край, о радостях творчества и горестях утрат. Есть надежда, что эту книгу удастся издать.
Сейчас Лия Павловна - пенсионерка, живет она в старой части Озерска, в двухэтажном коттедже, утопающем в зелени. Это высокообразованная, но одновременно очень простая в обращении женщина, веселая и остроумная, гостеприимная угощающая собеседников малиной со своего садового участка и душистым крыжовниковым вареньем. В прошлом году она похоронила своего любимого мужа, друга и соратника В.Г. Халтурина, выпускника Московского университета, кандидата химических наук, замечательного человека, который также большую часть своей жизни отдал комбинату "Маяк".
Теперь она живет с сыном и невесткой, воспитывает внука, пишет книги, имеет много друзей и считает себя счастливым человеком: "Я ни разу не пожалела о том, что столько лет проработала в такой опасной области. Мне с такими людьми довелось работать! После войны были какие-то необыкновенные отношения, все работали с таким увлечением! Да, конечно, я профбольная и часто чувствую себя плохо, но все равно я считаю, что я счастливый человек!"
Источник: Ковалева, С. Плутоний в девичьих руках: cоздательницы «ядерного щита» Родины работали без страховки и отпусков / С. Ковалева // Независимая газета. - 1997. - 14 октября. - С. 6.