Это случилось 29 сентября 1957 года. В тот погожий осенний день, сорок лет тому назад, никто не думал, что день этот войдет в историю страны черным числом.

       На комплексе "С" объекта Б завода 25 длительное время в специальных емкостях хранился раствор, содержащий нитраты аммониевых и других солей. В банках, где хранился раствор, жидкость испарилась. От скопления большого количества радиоактивных элементов повысилась температура. При этом осадок остался без влаги, высох, и достаточно стало образовавшейся искры, чтобы произошел взрыв нитратных солей. Взрыв был такой мощный, что верх перекрытия унесло в сторону, а масса радиоактивных солей поднялась в воздух на большую высоту.

       За счет радиоактивности появилось свечение облака пара и пыли, и это создало иллюзию северного сияния. Я услышал этот взрыв в 17 часов по местному времени, на стадионе, где шел интересный футбольный матч. Я тогда работал начальником объекта. Почувствовав неладное, побежал в ЦЗЛ, переоделся в защитную одежду и, прихватив прибор, выехал на территорию своего завода - дублера Б, где строительство было в самом разгаре. Он располагался вблизи комплекса "С". Некоторые здания, такие как 812, 814, 815, 816 и 817, стояли, готовые к эксплуатации. Мы же в то время со всем персоналом (17 человек) ютились в здании 832 - проходной.

       Прибыл я на дублер Б уже в темноте и долго не мог понять происхождение "северного сияния". Сначала предположил, что это отблески заходящего солнца. (В центральных газетах тогда, помню, появились короткие сообщения о необычном явлении на Среднем Урале, похожем на северное сияние).

       Вечер и всю ночь я замерял загрязненность территорий и зданий завода, определял, где проходит граница загрязнения выше 5 микрорентген в секунду. Эта величина в то время была нормой для рабочих условий в течение рабочего дня.

       На другой день мы вместе с инженерем-дозиметристом А.Ф. Лызловым определили силу радиоактивного излучения не только на территории, но и на крышах зданий и сооружений. Результаты нанесли на картограмму, где зафиксировали величины загрязненности до 10 тысяч микрорентген в секунду (крыша здания 816) и сотни микрорентген в секунду на строящихся зданиях 802, 803, 807 и стройплощадках.

       На картограмме я записал, что надо делать и как надо делать, чтобы создать условия для продолжения строительства. Необходимо было много людей, а главное - возможность им переодеваться до и после работы, мыться.

       Вскоре на объект приехал главный инженер строительства, подполковник А.К. Грешнов, а затем и сам Ефим Павлович Славский. Он выяснял, не лучше ли строить заново, на другом месте.

       Загрязнение объекта было значительным. Продукты деления, такие как стронций-90, цезий-137, живут долго, поэтому защитить от них непросто. Опыта отмывки поверхностей, особенно стен, перекрытий и крыш, не было. Техники - практически никакой, кроме пожарных машин, бульдозеров, лопат и отбойных молотков.

       И все же я предложил вести работы по очистке и отмывке, а затем продолжить строительство, подчеркнув, что все надо начинать с организации пункта переодевания, то есть надо срочно достраивать санпропускник. Е.П. Славский пребывал в сильном возбуждении, нервничал. Затем, выслушав строителей, принял решение и приказал полковнику Яковлеву-начальнику строительного участка - стать командиром отряда, а мне - его заместителем по дезактивации территории, зданий и сооружений. Так началась деятельность "ликвидаторов" на территории завода 235.

       И тут произошло то, что должно было произойти: рабочие-солдаты ни в какую не хотели идти к месту уборки и очистки. Они стояли молча, не выполняя команды. Собственно, их командиры и не старались командовать как положено, потому что боялись и сами не знали, что делать. А боялись потому, что не понимали происшедшего, не представляли возможных последствий. Есть ли опасность для здоровья или нет? Видя такую ситуацию, мы с А.Ф Лызловым, проходя мимо группы солдат, небрежно сказали: "Пошли, ребята!". Однако это не помогло. И тогда мы вышли на опасную площадку возле здания 816, встали, закурили, не обращая внимания на солдат-строителей. Это возымело действие: те подошли к нам и начали работать.

       Трудно в первый раз преодолеть себя, но затем все становится проще. Начали чистить дорогу от грязи и мусора, затем шлангом помыли, ее и пустили, пожарную машину, которая стала мыть крыши и стены здания 816. Загрязненные стены зданий пос-ле смыва водой счищали щетками. Грязный мусор складывали в самосвал и увозили в яму-могильник. Затем приступили к очистке грунта. Для этого бульдозером снимали верхний слой грязной земли, собирали, экскаваторами грузили в машины и тоже увозили в яму-могильник. Появились плуги. Начали перелопачивать землю и такими приемами до морозов территорию очистили до допустимых условий. Всю зиму чистили стены, крыши, перекрытия снаружи и внутри зданий, а уже через год приступили к нормальным монтажным работам.

       Что же происходило на месте взрыва? Там сосредоточились основные силы по ликвидации последствий аварии. Их возглавил сам Е.П. Славский. Проектировщики срочно сделали эскизы, чертежи, определили мероприятия, чтобы не взорвалась соседняя банка. (Там хранились такие же растворы, и туда нельзя было подать воду из-за повреждений трубопроводов). Для подачи воды начали сверлить отверстия косым направлением. Через несколько дней воду удалось подать, и опасность взрыва уменьшилась, уже на следующий день после взрыва стало ясно, что радиоактивные частицы, поднятые при взрыве высоко в небо, стали уноситься ветром в северо-восточном направлении. В зоне факела оказались и другие объекты комбината, и, что еще хуже, населенные пункты - деревни, поселки, реки, водоемы, расположенные вблизи нашего города. Вот тогда началась эвакуация населения из родных деревень на новые земли.

Источник: Гладышев, М. Вот тогда началась эвакуация / М. Гладышев // Озерский вестник. - 1997. - 7 октября. - С. 3.