ТА ЗАВОДСКАЯ ПРОХОДНАЯ

       От проходной завода 156 до здания заводоуправления - несколько десятков метров, но эти метры буквально усеяны местными достопримечательностями. Во-первых, роскошная елка, на одной из веточек которой полной противоположностью июньской жаре красуется яркая новогодняя игрушка. Оказывается, на заводе есть давняя традиция: как только выполнен годовой план - сразу же наряжают эту лесную красавицу. Обычно 26-27 декабря елка уже в блестящем убранстве, что свидетельствует о досрочном выполнении стоявших перед коллективом задач. Алый переливающийся шар, поразивший меня несвоевременностью, остался в хвое с декабря 1999 года. Ему предстоит провисеть еще чуть меньше шести месяцев - и он уже не будет таким одиноким. Во всяком случае, снимать его никто не собирается.

       Вторая достопримечательность - маленький домик для белочек, словно сошедший со страниц пушкинской "Сказки о царе Салтане". Увы, белки на месте не оказалось - она отлучилась по своим делам. Но подолгу избушка не пустует: белок на территории завода хватает и кто-нибудь из рыженьких зверушек обязательно занимает "гостиничный номер".

       Третья достопримечательность... Нет, она все-таки первая. И главная. Это памятник Игорю Васильевичу Курчатову у здания заводоуправления. Игорь Васильевич работал в этом здании, так что оно само по себе тоже является исторической ценностью. Не трудно, наверное, будет установить, какой из двух памятников Курчатову старше: заводской или городской, тот, что в сквере у ЦЗЛ. Но пальма первенства здесь не так уж и важна: заводской бюст установлен в непосредственной близости от Курчатовского детища - первого реактора, ласкового именуемого "Аннушкой".

       КОМНАТА № 15

       К пульту управления остановленного в 1987 году реактора меня сопровождают главный инженер завода Борис Николаевич Ентяков и председатель профкома Константин Васильевич Костюшов. От них узнаю, что "Аннушка", рассчитанная на две (максимум - четыре) загрузки, выдержала 39 загрузок, а день ее закрытия, по сути своей горький и грустный, потому что за ним неизбежно следовало сокращение, перемещение персонала, тем не менее, был превращен в торжество, надолго запоминающийся праздник. И вот мы в большой комнате, которая кажется пустой и выпотрошенной. Это неслучайное впечатление: удалены все приборы и кабельное хозяйство. "Аннушка" - первый и в определенном смысле "дремучий" реактор, но приборами автоматического контроля он был снабжен очень плотно. Теперь, когда их нет, пустота ощущается почти физически.

       Останавливая "Аннушку", не догадались создать здесь музей отечественной атомной промышленности. Но воспоминания живут в этой просторной комнате, как образы святых - под куполом церкви.

       - Когда-то здесь было самое горячее место, - вспоминает и рассказывает Борис Николаевич. - Жизнь и работа именно тут достигали наивысшей точки кипения. Представьте себе: активную зону реактора пронизывал 1001 канал, это такие тоненькие и длинные алюминиевые трубочки. Вдруг один канал дает течь. В результате нарушается физика всего процесса, гасится реакция. Если в одном месте возникает холодная зона, в другом мощность резко возрастает - и это может привести к аварии. Обнаружить такой опасный канал было целым искусством. Но, к счастью, на заводе работали люди, которые чувствовали реактор как живой организм: Георгий Михайлович Лопух, Владимир Платонович Матвиенко, и особенно Борис Васильевич Брохович.

       Борис Васильевич, бывало, приедет на завод ночью, подробно расспросит о том, кто собирал канал, когда загружали. Он прекрасно знал персонал, для него не было секретом то, что одна смена канал как бревном забивает, а другая - Любимов, например, - сделает все тоненько, аккуратненько. Соберет Брохович все сведения, сопоставит, проанализирует - и почти со стопроцентным попаданием вычислит подозрительный канал.

       Как все это было давно! Теперь у "Аннушки" совсем другая жизнь. Нет, она не брошена и не забыта. Остановленный реактор представляет собой экологическую опасность на протяжении длительного времени, поэтому за ним нужен глаз да глаз. Ведется постоянный контроль за геометрическим положением конструкций - не произошло ли их смещения, за температурой графитовой кладки, за наличием взрывоопасных смесей, массового потока воды, за состоянием грунтовых вод, за транзитными коммуникациями, обслуживающими другие цеха завода. Но если раньше "Аннушку" обихаживали сотни сотрудников, то теперь со всеми хлопотами справляются человек 10-12.

       Требования к безопасности остановленных реакторов Госатомнадзор предъявляет высокие. Чуть что не так - и не видать временного разрешения на право содержания выведенных реакторов. Да-да, сейчас лицензируется абсолютно все, в том числе и такая нетрадиционная деятельность, как контроль за "Аннушкой". Хотя совершенно непонятно: если вдруг не дадут лицензию, куда денется остановленный реактор и кто будет о нем заботиться? Впрочем это риторический вопрос. Пока серьезных претензий у Госатомнадзора к заводу 156 по уходу за "Аннушкой" не было. Американцы, которые согласно двустороннему межправительственному соглашению должны осуществлять контроль за подобными реакторами, вообще исключили "Анну" из сферы своего наблюдения. Доподлинно убедились, что возобновление ее деятельности невозможно.

       В РЕАКТОРНОМ ЗАЛЕ

       Вот где ощущаешь величие всего, что было сделано атомщиками-первопроходцами меньше чем за два года. Огромный зал, в котором ныне прохладно и в самые знойные дни, а когда-то было очень-очень жарко. Отопление теперь здесь чисто символическое: зимой температура в зале не должна опускаться ниже плюс пяти градусов. Это важно для сохранности всех конструкций остановленного реактора. С удивлением узнала, что каждая из них носит какое-нибудь мужское или женское имя. Вообще-то создатели, разрабатывая узлы, нарекали их какой-нибудь одной литерой. Например, конструкция "К" или узел "Р". Это уже обслуживающий персонал превращал буквы в имена. Так, у "Аннушки" есть Роман, Степан, Константин, Леонид, Ольга, Елена.

       В связи с этой традицией возникала масса комических ситуаций. Приходит человек на дежурство и видит в сменном журнале такую запись: "Всю ночь драили Елену". Не подумайте чего дурного. Просто в конструкции, именуемой "Еленой", для биологической защиты всегда находится слой воды. В результате на днище время от времени скапливались отложения. Тогда воду спускали и чистили днище. Эта процедура и подразумевалась под двусмысленной фразой "драить Елену".

       Как уже было сказано, реактор после остановки не остался без контроля. Он снабжен специальными системами, позволяющими отслеживать, не зашалит ли "Аннушка". В определенных местах нанесены реперные геодезические отметки, благодаря которым можно убедиться в том, что конструкции не имеют подвижки. Несущая способность конструкций рассчитана на 70 лет. Так что при соблюдении всех условий оснований для беспокойства в ближайшие полвека нет. Но контроль ведется всесторонний. Так "Леониды", на которые опираются балки "К" ("Константины"), заполнены водой с жидким стеклом. В них погружены образцы того металла, из которого сделана конструкция. Периодически образцы извлекают и отправляют в центральную заводскую лабораторию, где их тщательно изучают и определяют скорость коррозии и других "вредоносных" воздействий на конструкцию.

       ИЗ МЕСТНОГО ФОЛЬКЛОРА

       Про "Елену" я уже написала. А еще мне успели рассказать несколько не то былей, не то очень похожих на быль баек. Не помню, чтобы встречала их где-нибудь в мемуарах или в теперь уже не бедной библиографии первого отечественного реактора, поэтому считаю своим долгом поведать их читателям.

       ...В первые годы работы реактора обслуживающему персоналу в качестве защиты от радиации полагалось по 100 г спирта на душу. Рабочие, выполнив задание, всегда очень торопились подписать документы на получение заветных 100 граммов. Как-то, справившись с ответственной работой, они подлетели с нужной бумажкой к Борису Васильевичу Броховичу: "Подпишите, пожалуйста!" Брохович провел рукой по карманам: "У меня и ручки с собой нет". "Ручку мы вам принесли", - раздался голос за его спиной. Борис Васильевич оглянулся и изумился - сзади стоял рабочий с огромным, тяжеленным, сделанным из уральского камня чернильным прибором. Только и оставалось, что подписать бумажку.

       ...Было время, когда обслуживающий персонал работал в своей одежде. Среди молодых сотрудников был один известный франт по имени Михаил. На выполнение самого грязного задания он отправлялся не иначе как в пиджаке и в галстуке. Опускался на четвереньки, выполнял работу, а для друзей величайшим искушением было наступить на кончик волочащегося по полу галстука и ждать, когда его хозяин попробует подняться в полный рост. Не так давно Михаила провожали на пенсию. Умоляли надеть длинный яркий галстук, но от повторения стародавнего трюка отказались.

       ...Как-то на завод приехала строгая и высокая комиссия. К ее прибытию и без того стерильную чистоту довели до ослепляющего глаза качества. И вот члены комиссии выходят из реакторного зала и видят прямо на полу свеженький окурок. Глаза у проверяющих становятся огромными от ужаса и возмущения. Надо сказать, что поначалу курить на производстве было запрещено вовсе. Курили, конечно, но прятались, как малые дети, при появлении начальства засовывали папироски в карманы и рукава, хотя руководители не меньше, чем подчиненные, страдали от невозможности дымить в открытую. Потом вышло послабление: для курения отвели специальные помещения. Но чтобы окурок валялся на полу, в неположенном месте! Это было чревато взбучкой. Первым нашелся нынешний председатель профкома Костюшов: "Здесь только что прошел из курилки Рыбаков. "Бычок" у него к бахилам прилип, а тут отвалился". В общем, обошлось без наказаний. Члены комиссии оттаяли и оценили находчивость сопровождающего их лица.

       СОЛНЕЧНЫЙ ГАЗ

       "Аннушка" остановлена. Завод продолжает работать, и его вклад в общее дело производственного объединения "Маяк" нельзя недооценивать. В последнее время важным источником валютного дохода стал для всего предприятия так называемый солнечный газ - гелий-3. В природе существует только гелий-4, а над созданием гелия-3 должен основательно потрудиться человек. Дошлые американцы обнаружили этот газ в лунном грунте и всерьез озаботились его промышленной добычей. Но "Маяк" оказался ближе, чем Луна, и производимый здесь гелий-3 охотно покупают в США, Англии, Франции, Германии. Почему так популярен солнечный газ в крупных западных державах? Он активно используется в термоядерной энергетике, в нейтронных счетчиках, в медицинской технике, при производстве газовых лазеров.

       Такой пример: наши легкие невозможно разглядеть при помощи ультразвукового аппарата, если не наполнить их специальным "оттеночным" газом. В роли такого газа и выступает гелий-3. Так что применение у него вполне мирное, общечеловеческое, и если судить по недавно заключенным контрактам, поставки гелия-3 в дальнее зарубежье в течение 2-3 лет должны вырасти. Вот она, конверсия в действии.

Источник: Вяткина, Е. "Аннушка": жизнь после смерти / Е. Вяткина // Озерский вестник. - 2000. - 28 июня. - С. 3, 5.