«У каждого свои волшебные слова…»

…Есть какое-то одно слово,

В котором вся суть.

З. Гиппиус

Тройной бездонностью мир богат.

Тройная бездонность дана поэтам,

Но разве поэты не говорят только об этом?

Тройная правда – и тройной порог.

Поэты, этому верному верьте.

Только об этом думает Бог;

О человеке. Любви. И смерти.

З. Гиппиус

Лишь в неизменном – бесконечность,

Лишь в постоянном – глубина.

И дальше путь, и ближе вечность,

И всё ясней: любовь одна.

З. Гиппиус

Зинаида Николаевна Гиппиус родилась 20 ноября (8 по ст. стилю) 1869 года в городе Белёве Черниговской губернии (ныне Тульская область) обрусевшей немецкой дворянской семье. По необходимости, связанной со служебной деятельностью отца, семья часто переезжала с места на место, из-за чего дочь не получила полноценного образования; различные учебные заведения она посещала урывками, готовясь к экзаменам с гувернантками.

Уже для первых поэтических упражнений девочки (а стихи будущая поэтесса начала писать с семи лет) были характерны самые мрачные настроения. «Я с детства ранена смертью и любовью», – позже признавалась Гиппиус. Как отмечал один из биографов поэтессы, «…время, в котором она родилась и выросла – семидесятые-восьмидесятые годы, не наложило на неё никакого отпечатка. Она с начала своих дней живёт как бы вне времени и пространства, занятая чуть ли ни с пелёнок решением вечных вопросов».

Летом 1888 г. в Боржоми (Закавказье) она знакомится с 23-летним столичным поэтом Д. С. Мережковским. Ощутив мгновенную духовную и интеллектуальную близость со своим новым знакомым, резко отличавшимся от её окружения, семнадцатилетняя Гиппиус на его предложение о замужестве не задумываясь ответила согласием.

Она прожила с ним «52 года, не разлучаясь ни на один день». Гиппиус была преданным духовным спутником Мережковского, соучастником и вдохновителем (по мнению многих современников, инициатором) его религиозно-философских идей. Именно Мережковский ввел ее в петербургскую литературную среду.

Первые сборники рассказов Гиппиус «Новые люди» (1896, 1907) и «Зеркала» (1898) стали первыми «декадентскими» прозаическими книгами русского символизма, открывающими строй мысли «новых людей» – изломанных, болезненных, бестелесных. Всех их объединял сознательный отказ от жизни, тоска по «новой красоте», «другому небу», по всему и только «необъяснимому», «навеки недоступному и навеки непонятному».

Правдивость, искренность, «единственность» поэзии Гиппиус признавали и те, кто говорил об умозрительности, «сухости», холодной сдержанности ее стихов (написанных от мужского лица). Гиппиус ценили как выдающегося мастера стиха (В. Я. Брюсов, И. Ф. Анненский). Виртуозность формы, ритмическое богатство, «певучая отвлеченность» отличали ее лирику конца 1890-х – 1900-х годов, впоследствии более традиционную.

В 1901 году Гиппиус и Мережковский при активном участии В. В. Розанова организуют Религиозно-философские собрания, призванные соединить интеллигенцию и церковь, обновить религиозное сознание, так как традиционное, историческое Христианство, по мнению Гиппиус, в значительной степени обветшало, исчерпало себя и не способно дать оправдание жизни современному человеку.

Новое религиозное сознание Гиппиус обосновывала необходимостью устранить разрыв (или бездну) между духом и плотью, освятить плоть и тем самым просветлить ее, упразднить христианский аскетизм, вынуждающий человека жить в сознании своей греховности, а вместе с этим сблизить религию и искусство. Эти темы она развивала на страницах «Литературного дневника» (1908), вобравшего далеко не все статьи 1899-1907 годов, изданного под псевдонимом Антон Крайний, основной псевдоним Гиппиус-критика.

В статьях «Литературного дневника» (логика и аналитический ум облекались в них в непринужденно легкую, не без изысканности, форму) Гиппиус высказалась по всему спектру современной словесности и публицистики, как правило, полемически, «вопреки». Она выступала против декадентов, различного рода индивидуалистов и «самодостаточных» эстетов, позитивистов и прогрессистов, «честных либералов» и консерваторов.

От символизма, его становления и развития неотделимо не только творчество Гиппиус, но и сам ее образ, литературный и личностный. В 1900-1910-х годах она – признанный литературный мэтр, хозяйка литературного салона (1890-1917) в знаменитом «доме Мурузи» Мережковских на Литейном проспекте.

Квартира Мережковских в доме Мурузи стала важным центром религиозно-философской и общественной жизни Петербурга, посещение которого считалось почти обязательным для молодых мыслителей и писателей, тяготевших к символизму. Все посетители салона признавали авторитет Гиппиус и в большинстве своём считали, что именно ей принадлежит главная роль в начинаниях сообщества, сложившегося вокруг Мережковского.

«Декадентская мадонна», литературная жрица, язвительная «дама с лорнетом», высокая, тонкая, «с острым и нежным лицом», одевавшаяся «не как все», Гиппиус «не могла не обращать на себя всеобщего внимания, прельщая одних, смущая и раздражая других». Она вела себя вызывающе бесцеремонно, ее острых суждений, нелицеприятных оценок боялись и к ним прислушивались.

После революции 1905 года,  Мережковские уехали за границу, в Париж (1906-1908), где сблизились с революционными эмигрантами, в том числе Б. В. Савинковым (Гиппиус помогала ему и в литературных опытах). Вернувшись в 1908, они приняли участие в Религиозно-философском обществе вместе с Вячеславом Ивановым, Бердяевым, Блоком.

В конце 1900-х и в 1910-е годы Гиппиус издает два сборника рассказов, «Черное по белому» (1908), «Лунные муравьи» (1912), и романы – дилогию «Чертова кукла» (1911) и «Роман-царевич» (1913).

Февральскую революцию Гиппиус восприняла с воодушевлением, надеясь на религиозно-творческое и политическое обновление страны, участвовала в политической жизни.

Октябрьская революция ужаснула Мережковского и Гиппиус: они восприняли её как воцарение «царства Антихриста», торжество «надмирного зла», гибель России, ее преступное «разрушение», «убийство свободы» и общий грех, в том числе народа, «не уважающего святынь» (стихотворение «Веселье», «Свеча ненависти»).

В 1918-1922 годах написан цикл крайне враждебных антиреволюционных, «мстящих» стихов («Последние стихи. 1914-1918») и пронзительные стихи о России («Если», «Знайте», «Господи, дай увидеть!»).

В конце 1919 года Гиппиус с Мережковским, Философовым и их литературным секретарем и поэтом В. А. Злобиным нелегально эмигрируют из России в Польшу, а с ноября 1920 живут в Париже.

Поселившись с мужем в скромной, но собственной квартире, Гиппиус принялась обустраивать новый, эмигрантский быт, а вскоре и приступила к активной работе. Она продолжила работу над дневниками и завязала переписку с читателями и издателями Мережковского.

Гиппиус печатает статьи, рецензии, стихи. В 1925 году выходит книга её мемуаров «Живые лица» (1925), где она создает яркие и доброжелательно-проницательные (при том, что она не сглаживает противоречий и конфликтов) портреты Блока, Белого, Брюсова, Розанова, Ф. Сологуба и других.

Непримиримость к большевистской России осложняет ее отношения со многими русскими эмигрантами. Но и здесь она организует литературные «воскресенья», общество «Зеленая лампа» (1927-1939), посетителями которых были Г. В. Иванов, Б. К. Зайцев, В. Ф. Ходасевич, М. А. Алданов, А. М. Ремизов, И. А. Бунин, литературная молодежь. По воспоминаниям Берберовой, дома у Мережковских велись постоянные споры о том, что кому «дороже»: «свобода без России» или «Россия без свободы». Гиппиус выбирала первое.

Вскоре после нападения Германии на СССР Мережковский выступил по германскому радио, в котором призвал к борьбе с большевизмом (обстоятельства этого события вызвали позже споры и разночтения). З. Гиппиус, «узнав об этом радиовыступлении, была не только расстроена, но даже напугана». Она не ошиблась: «сотрудничества» с Гитлером, заключавшегося лишь в одной этой радиоречи Мережковскому не простили.

Последние годы супруги вели трудную и бедную жизнь. Парижская квартира Мережковских была описана за неплатёж, им приходилось экономить на малом. Смерть Дмитрия Сергеевича в 1941 году явилась для Зинаиды Николаевны сильнейшим ударом.

Современники характеризовали З.Н. Гиппиус противоречиво. А. Блок отличал «единственность» З.Н. Гиппиус:

Женщина, безумная гордячка!

Мне понятен каждый твой намек,

Белая весенняя горячка

Всеми гневами звенящих строк!

Все слова – как ненависти жала,

Все слова – как колющая сталь!

Ядом напоенного кинжала

Лезвее целую, глядя в даль...

«Есть люди, которые как будто выделаны машиной, на заводе, выпущены на свет Божий целыми однородными сериями, – писал поэт Г. Адамович, – и есть другие, как бы «ручной работы», – и такой была Гиппиус. Г. Адамович, признавая: «Это была самая замечательная женщина, которую пришлось мне на моем веку знать», тем не менее, о поэзии З. Гиппиус отозвался весьма скептически; она «почти ничего не оставила такого, что надолго людям запомнилось бы. Ее писания можно ценить, но их трудно любить. Они бывали оригинальны, интересны, остроумны, умны, порой блестящи, порой несносны, но того, что доходит до сердца, – ... порыва, отказа от себя, творческого самозабвения или огня, этого в ее писаниях не было... Если вообще возможна поэзия, лишенная очарования и прелести, если может быть поэзия построена на вызывающем эгоизме или даже "эгоцентризме", на какой-то жесткой и терпкой сухости, Гиппиус дала этому пример.»

Н. Бердяева всегда поражала ее «змеиная холодность»; Л. Троцкий, написавший в одной из атеистических брошюр: «Пора, товарищи понять, что никакого Бога нет, ангелов нет, чертей и ведьм нет», к этому добавил: «Нет, впрочем, одна ведьма есть – З. Гиппиус». (Примечательно, что прочитав это, З. Н. Гиппиус рассмеялась и признала, что, по крайней мере – это остроумно).

И. А. Бунин также не жаловал поэтессу: «электрические стихи» – говорил он о ее поэзии. Поэт М. Кузьмин утверждал: З. Гиппиус – «цветок, засушенный в тьме логарифмов». «Кипящая льдистость» – так определил пафос ее поэзии В. Брюсов.

Гиппиус, после смерти Д. Мережковского подвергшаяся в эмигрантской среде остракизму, посвятила свои последние годы работе над биографией мужа.  Книга осталась неоконченной и была издана в 1951 году.

Последней записью в дневнике Гиппиус, сделанной перед самой смертью, была фраза: «Я стою мало. Как Бог мудр и справедлив».

Зинаида Николаевна Гиппиус умерла 9 сентября 1945 года. Она похоронена в Париже под одним надгробием с Мережковским на русском кладбище Сен-Женевьев де Буа в Париже.

Гиппиус, З. Н. Собрание сочинений [Текст] / З. Н. Гиппиус. – М. : Рус. кн., 2002.     

Т.5 : Чертова кукла : Романы; Стихотворения. – 496 с.,1 л. портр.

(Имеются экземпляры в отделах: «Юность»)

Гиппиус, З.Н. Сочинения. Стихотворения. Проза / З.Н. Гиппиус; всупит. ст., сост. и коммент. К.М. Азадовского, А.В. Лаврова; худож. О. Клопота. – Л. : Худож. лит. : Ленингр. отд-ние, 1991. – 664 с. 

(Имеются экземпляры в отделах: книгохранение, библиотека семейного чтения по Гайдара, 22)

Гиппиус,  З.Н. Избранное. Чертова кукла: Роман; Повесть и рассказы [Text] / З.Н. Гиппиус. – М.: Терра, 1997. – 896 с. – (Манон). 

(Имеются экземпляры в отделах: «Юность», библиотека семейного чтения по Гайдара, 22)

Гиппиус, З.Н. Стихотворения [Текст] / Гиппиус З.Н. – СПб.: Академический проект, 1999. – 592 с. – (Новая библиотека поэта).

Издание включает все книги стихотворений Гиппиус, опубликованные при жизни автора, а также подавляющее большинство стихотворений, в эти книги не включенных и воспроизводимых как по прижизненным публикациям, так и по посмертным, а также по архивным источникам. Комментарии к книге содержат многообразные сведения текстологического, реального характера, извлеченные из публикаций, российских и зарубежных, освещающих жизнь и творчество 3.Н.Гиппиус, и из архивных документов.

(Имеются экземпляры в отделах: читальный зал, «Юность»)

Гиппиус, З.Н. Стихотворения; Живые лица / З.Н. Гиппиус; вступит. ст., коммент. Н.А. Богомолова. – М. : Худож. лит., 1991. – 470 с. – (Забытая книга). 

(Имеются экземпляры в отделах: книгохранение)

Гиппиус, З. Чертова кукла: Проза: Стихотворения : Статьи / З.Н. Гиппиус; сост., вступит. ст., примеч. В.В. Ученовой; худож. В.А. Иванов. – М. : Современник, 1991. – 587 с.

«Моя книга – вовсе не книга о революции, но – о реакции. Обнажить вечные, глубокие корни реакций, – вечные, хотя эта реакционность, косность, проявляясь во времени, надевает на себя соответственные времени одежды, – такова была моя задача, на нее направлено было все мое внимание. И хотелось мне собрать, сосредоточить черты душевной мертвости, вечно тянущей вниз, – в одном человеке, сделав его сознательным, т.е. утверждающим и оправдывающим (насколько это возможно) свое миросозерцание. Силы противоположные, живые, взяты лишь как необходимый фон для героя; современный герой "небытия" должен соприкасаться с современным же "бытием». (З. Гиппиус)

(Имеются экземпляры в отделах: читальный зал)